– Так расскажи свою. Может, мне хватит ума, – улыбаюсь, хотя на душе – хоть вой, такая она сейчас разнесчастная.

Сашка вздыхает со всхлипами, вытирает слёзы с губ. Пьёт тёплый чай большими глотками. Давится, кашляет. Запихивает в рот блинчик. Жуёт. Вряд ли чувствует вкус. Она ест, чтобы насытиться. Ей хватает трёх блинчиков, чтобы её повело, как пьяную. Может, это и хорошо. На сытый желудок и разговоры легче текут.

Бабуля подливает нам чай. Сидит в стороне, у окошка. Табуретик у неё такой низенький. Вязания лишь в руках не хватает. Но бабасе явно не до этого. Ушки на макушке. Прислушивается. Вполне вероятно, эту историю она уже слышала. Хочется и её прижать да выпытать. Ведь она Сашку недолюбливала. А ведь приняла и спрятала. И никому не сказала. Наверное, знает, что сын Сашку ищет. И промолчала. Не позвонила.

– Ты не поверишь. Но я влюбилась в Ваню с первого взгляда, – у Сашки лицо сейчас такое… трогательное, и словно светится изнутри. – Ты, наверное, знаешь: я с Димкой встречалась. Вроде как любовь-морковь. Серьёзного ничего не было. Целовались несколько раз. Он мной увлечён был. Да и я вроде как тоже. Молодость. Энергии куча – из ушей прям. А тут его отец. И я поняла: пропала. Вот сразу. Лишь глянула на него. И решила: будет мой.

Бабася закашлялась. Глухо. То ли от неожиданности, то ли смешок скрывала.

– Вы считаете меня легкомысленной. Я знаю, – смотрит Сашка на бабулю. – Вы не могли принять меня, потому что я мелкая выскочка. Может, со стороны так и казалось. А Ваня для меня был как бог. Большой. Сильный. Серьёзный.

Почему не Димка? – спросите. Ведь он так на отца похож. Но ему не хватало вот именно этого – взрослости. Ума, наверное. А может, любовь не спрашивает. Вот они – похожие. Сейчас это ещё явственнее проступает. И в то же время такие разные. Их нельзя сравнивать. Вообще. Это не Ваня совратил меня, как многие считали и считают до сих пор.

Это я его соблазнила. Не знаю, откуда столько смелости и наглости у меня взялось. Терять как бы нечего было. До Димки у меня была первая любовь как бы. Мы вместе девственность потеряли. Ну, может, это тоже свою роль сыграло. Взяла и сбила с пути истинного. Ваня сопротивлялся, как мог. Но куда ему устоять…

Мне тогда казалось: он увидит. Поймёт. Я трону его сердце. И он тоже меня полюбит. Какое-то время так и казалось. Особенно вначале. Я словно в тумане каком-то жила. Ваньку родила – на крыльях летала. Но чуда как-то не случилось. Он всегда ко мне хорошо относился. Ответственный на все сто. Но точно так он мог заботиться о любой женщине, которая оказалась бы рядом. Я дурочка. Любовь не выиграть в рулетку. Она либо есть, её либо нет.

Сашка вздыхает, слепо шарит рукой по столу. Снова пьёт чай. Медленно. Цедит его сквозь зубы.

– А ты ему об этом говорила? – спрашиваю тихо, стараясь не сбить Сашку с откровенностей.

Она смотрит на меня недоумённо. Даже губами шлёпает.

– Нет, конечно. Зачем? Я думала, это очевидно.

– Не очевидно, – ворчит бабушка Ася. – Он же всё время думал, что ты из-за денег замуж за него вышла. Из-за положения.

У Сашки такое потрясение на лице, что хочется её пожалеть. По голове погладить. Успокоить.

– Да что греха таить, – гнёт своё баба Ася, – я тоже так всё время считала. Поэтому и недолюбливала тебя. Терпеть не могла. На дух не переносила. А когда ты на пороге моём возникла, даже выгнать хотела взашей.

– Почему же не выгнали? – Сашка глотает воздух. Бледная-бледная. И очень сейчас на сына похожа. У него точно так проступают веснушки, когда он волнуется или чем-то потрясён.

– Жалкая очень была. Как собака побитая. И кольнуло вот здесь что-то, – бабуля бьёт себя кулаком в грудь. – А я, знаешь ли, привыкла сердца слушаться. Оно – барометр, и ещё ни разу меня не подводило.

– Это интуиция у вас, – вздыхает Сашка. – Я так ей благодарна. Что не выгнали. Мне и податься некуда было. Точнее, было куда, конечно. Только я хотела и отсидеться, и подумать. И вообще.

– Вот же два дурака на мою старую голову! – в сердцах выдаёт Анастасия Александровна. – Настроили вокруг себя стены до небес и ходят, лбами бьются, расшибают. Одна, дурочка, за тринадцать лет мужу в любви признаться не сподобилась. Второй идиот, прости господи, что про родного сына так скажешь, считал, что женился на охотнице за наследством. Ты даже не поняла ничего, глупая. У него уже был несчастливый брак. Он бы ни за что не женился, если бы не влюбился в тебя без памяти.

– Неправда, – Сашка грустная-грустная. – А если и правда, то как же мне было узнать, если он всегда строгий и холодный, как морозильная камера? Он, знаете ли, тоже в любви не спешил признаться. Ни разу. Ни словечком.

– Вот я и говорю: два осла упёртых. Ты да он. А ещё говорят, что муж да жена – одна сатана. Тот самый случай. Одинаковые. Каждый в своей избушке заперся и поди, достучись.

– Как бы там ни было, – выпрямляет спину Сашка, – он меня даже останавливать не стал. Да и я всё решила. Вы же, Варя, не знаете: я сразу после школы замуж выскочила. В институт учиться не пошла. Как-то мне тогда не до того было. Потом Ванька родился. Так я и осталась не пойми кем. А у меня английский на «отлично» – способности к языкам. Я… в последнее время на курсы тайком бегала. Училась. Пробелы в знаниях устраняла. Переводы по Интернету начала брать, чтобы зарабатывать хоть немного. Сама. На следующий год в институт поступлю.

– А вот это правильно! – бабуся аж расцвела. – Молодец! Наша кровь!

И так она гордилась Сашкой, так радовалась, что я невольно залюбовалась.

– Я умею признавать свои ошибки, – смотрит мать всея драконов на меня. – Чушь все эти неприязни. Она как только сказала, что Ивана любит, так всё на свои места и встало. Я потому и спрятала её. Подумала: пусть отойдёт, отогреется. А там видно будет. А ты ешь, Варя, ешь давай. А то сидите, две птички, а тарелки полные. Зря я старалась?!

Но мне сейчас не до еды на самом деле.

– Надо бы тебе домой вернуться, – гипнотизирую я Сашку. Та отрицательно трясёт головой. – Вы же не знаете. Ваня из дому сбежал, как только ты исчезла.

И бабуля, и Сашка вскакивают с мест. Сразу становится шумно. Они что-то кричат одновременно. Крыльями машут. Две самые настоящие драконицы, потерявшие птенца.

– Тихо! Тихо! – повышаю я голос, как в классе. И на секунду становится хорошо. – Всё нормально! Он у меня дома. Страдает, между прочим. Сбежал, думал, Саша узнает – вернётся.

– Я бы Ваню обязательно забрала. Я ему говорила об этом. Что как только на ноги встану – сразу же отвоюю его у всех Драконовых.

Сашка красная, слова глотает, мечется.

– Раз он не с Иваном… можно я его увижу? Пожалуйста! Я так соскучилась!

– Конечно, можно, – собирайся. Ваня будет очень рад.

Она опрометью бросается в комнату – переодеваться. А я тем временем скороговоркой даю инструкции бабасе. В конце концов, нужно поставить точку во всей этой трагикомедии домашнего разлива. Но кто бы что ни говорил, а баба Ася – чудо. Лучшего компаньона и сообщника не найти. Теперь я знаю это точно!