– Коль ты пришёл ко мне с этим, значит, ты Ракоту уже не помог и уже его оставил, – сухо сказал О́дин. – Ты просто хотел, чтобы я согласился бы с тобой. Так вот, я согласен. Ты прав, как бы тяжко это ни звучало. Есть вещи поважнее чести и долга. Не могу поверить, что я дожил до дня, когда проговорю это вслух, но… Но это так. Я дал бы тебе плохой совет, друг мой Хедин, похлопав по плечу и послав в благородный, но безнадёжный бой.

– Бесчестье… – простонал маг. – Предательство… Зачем все эти хитрости, Хрофт, зачем виляния? Надо просто обнажить меч и встать рядом с другом…

Да, это оказалось именно так. Древний Бог, живший по законам чести и поединка, уговаривает хитроумного изворотливого мага их же и преступить; а тот, кому сама судьба велела искать оправдания укрыванию от схватки, пытается переубедить бывшего владыку Асгарда!

– Ты встанешь, я не сомневаюсь. И будешь сражаться доблестно, – Отец Дружин склонился к закрывшему лицо ладонями Хедину. – И падёшь – тоже доблестно. Скальды сложат не одну сагу о последнем бое Ракота Восставшего и Хедина Сдержавшего Клятву с ратями Молодых Богов, о том, как плечом к плечу до конца рубились два брата, и как, наконец, чтобы не доставить врагу радости пленить их, пронзили друг друга мечами.

– Бррр, – вздрогнул Хедин.

– Вот именно. Бррр. Можно пасть, как положено герою саг, но кто отомстит за тебя? Кто подберёт твой меч? Сыновья? Ни ты, ни Ракот ими, насколько я ведаю, не богаты. Торжество врагов твоего брата станет полным и всеобщим. Напуганные вашей с Ракотом судьбой Истинные Маги окончательно смирятся с рабством у Молодых Богов, властных в ваших жизни и смерти. Нет, Хедин. Ты был прав, не бросившись на подмогу. И скажу тебе более – ты будешь точно так же прав, последовав за остальными из своего Поколения.

– Что ты хочешь сказать, Хрофт? – он даже позабыл о «почтенном».

– Если твоё Поколение сражается с Ракотом, выполняя волю Молодых Богов, тебе не стоит выгребать против течения. Ямерт злопамятен и мстителен, он не простит.

– Напасть на Ракота?! – задохнулся от гнева Истинный маг. – Ударить его в спину?! Благодарю покорно!

– Не благодари, – пожал плечами Старый Хрофт. – Ракот сражается с врагом, которого ему не одолеть. Тебе совершенно не обязательно самолично выходить с ним на поединок. Достаточно лишь притвориться, что ты – не против своего Поколения, а вместе с ним.

Белый от ярости молодой чародей поднялся.

– Благодарю за добрый совет, – кратко бросил он, шагнув за порог. И более – ни слова.

– Удачи тебе, Хедин.

Старый Хрофт усмехнулся, закрыв дверь за молодым магом. Всё сделано правильно, он не вмешается. Клинок останется в ножнах.

(Комментарий Хедина: мне тяжко вспоминать те дни. Да, Ракот отбился, да, его армии вновь наступали, и с куда большим успехом, чем вначале, взяв в кольцо само Обетованное; но озаботили меня отнюдь не былые мои сомнения с колебаниями.

Почему Хрофт был так уверен в успехе? Почему он, как утверждает, «возложил на меня все надежды» на свершение своей мести – и не приготовил ничего на случай неудачи? Не раз и не два в собственной рукописи он повторял, что другого шанса бы и не представилось, раз он не возник за всё время от Боргильдовой битвы до Ракотова восстания. Какая хитрость крылась за этим?

Я надолго оставил чтение. Да, конечно, бог О́дин самолично вручил мне манускрипт, он хотел, чтобы я его прочитал; но каковы были его истинные намерения?

Казалось бы, чего проще, возьми да спроси. Но у Древних Богов так не принято. Во всяком случае, без крайней нужды. А её я тогда не видел.)

Восстание Ракота тянулось долго, по людским меркам. В каких-то мирах, втянутых в более медленные потоки великой Реки Времени, сменилось не одно, не два, а как бы не десять людских поколений. В иных же – минуло лишь несколько солнечных кругов. Битвы гремели где-то далеко в глубинах Упорядоченного; Хьёрвард словно забыл о военных грозах.

А у Старого Хрофта кончалось терпение. Молодой маг Хедин и в самом деле не бросился на безнадёжный бой; однако не встал он и на сторону Ямерта. Остался в стороне, занимаясь неведомо чем и странствуя неведомо где – до самых времён второго вторжения Владыки Тьмы в Хьёрвард.

О нём тоже можно написать целые тома. Людей в ратях Узурпатора сделалось меньше; чудовищ – значительно больше, как и гоблинов, превратившихся в злых и упорных вояк, не просивших пощады и не дававших её.

Здесь вновь, уже куда более открыто, явили себя силы, кои Хедин называл «Дальними». Загадочные существа, что, как гласили слухи среди знающих, «появлялись из глубин зелёных кристаллов». Отец Дружин вновь, как и в прошлый раз, остался в стороне; хотя и не совсем.

Чудовища Ракота отличались кровожадностью и вечным голодом. Жрать они могли всё, что угодно, не исключая даже солому с крыш, лишь бы там имелись «эманации человеческих существ», как потом объяснял Хедин. Иные сунулись и к Живым Скалам; пришлось показать, что золотой меч хозяина Асгарда остёр по-прежнему. Отец Дружин не вмешался в войну, не встал под стяг Ямерта, конечно же, но из добровольного заточения пришлось выйти.

Как жалел он сейчас, что Хедин выбрал бегство! Сражаться пришлось бы не с Ракотом, а с тупыми его страшилищами, пожиравшими людей без разбору; начальствующие над ними чародеи старались держать их в узде, но получалось это далеко не всегда. Но какой отличный довод в свою защиту смог бы заполучить названый брат Владыки Тьмы!

Деревушка невдалеке от Живых Скал, где хорошо знали отшельника Хрофта, оказалась, к беде своей, на пути у целого сонма чудищ Ракота. Была ранняя весна, ещё не сошёл снег, и орда голодала. Отец Дружин не знал, кем был тот чародей, что управлял страшилищами, но нападению их на селение он не воспрепятствовал.

Старый Хрофт стоял посреди неширокого санного пути, один, загораживая тварям дорогу. Вокруг деревеньку ограждал невысокий палисад в одно бревно, он не сдержал бы голодных чудищ, но вид Отца Дружин, сверкание золотого меча в его руке не могли не внушать им ужас.

(Комментарий Хедина: не покрасоваться он, конечно же, никак не мог!)

Голодные твари яростно шипели и рычали – множество обликов, самые причудливые очертания, распахнутые пасти, клыки, когти, хвосты, увенчанные шипастыми костяными шарами, толстые лапы, готовые топтать и давить. С вывороченных чёрных губ стекала тёмная слюна, копыта – у кого они были – рыли осевший, слежавшийся снег. Твари готовились к броску, а Отец Дружин готовился к бою, невольно вспоминая другую почти такую же деревню в День Гнева, когда ему удалось спасти тамошних обитателей.

Удалось тогда, удастся и сейчас.

Золотой меч с лёгким, едва слышным шорохом заботливо смазанной стали пополз из ножен.

Вот сейчас.

Но никакого «сейчас» не случилось – над чёрными рядами чудовищ вспыхнул золотистый свет, им в спину ударил небольшой отряд всадников: белые единороги, белые с золотом доспехи и плащи наездников, белое пламя, пляшущее на копейных остриях.