— Не знал, — ответил я, — до недавнего времени.

Идир кивнул и отошёл от машины. Только теперь я заметил, что чуть дальше в ущелье стоят ещё два внедорожника.

Идир сделал знак своим людям, они разомкнули круг, который всё это время сохранялся у нашей машины, и последовали за лидером.

— Кто они? — спросила Соня.

— Понятия не имею, — ответил я, — но они зовут нас с собой. Говорят, в какое-то убежище.

— Мне кажется, отказываться глупо, — сказала напарница.

Я согласно кивнул в ответ.

Мы ехали довольно долго. Часа два, может, даже три. Я даже начал поглядывать на указатель горючего — его оставалось на триста километров пробега, не больше. Потом пришлось бы останавливаться, чтобы долить горючее из канистр.

Овраг — ущелье давно закончился. Саванна вокруг постепенно превращалась в самую настоящую пустыню. И вот, когда я не видел вокруг ничего, кроме бесконечной выжженной равнины, мы вдруг встали. Прямо посреди этого ничто.

Идир вышел из своей машины и направился в нашу сторону. В этот раз я ограничился тем, что опустил стекло.

— Сейчас заедем внутрь, — сказал он, когда подошёл ближе, — не пропустить. И не бояться. Это безопасно.

Я не очень понял, о чём он говорил, но переспрашивать не стал, резонно решив, что сейчас всё станет ясно без дополнительных разъяснений. И оказался прав: как только Идир вернулся к своему внедорожнику, довольно большой кусок пустыни плавно опустился вниз, открывая путь в подземелье. Машина Идира заехала первой, спустившись по замаскированному пандусу. Остальные стояли на месте — видимо, ожидая, пока двинемся мы.

Можно было бы попытаться уехать. Но что делать дальше? Искать какой-нибудь посёлок, чтобы связаться со своими? Но для этого всё равно придётся дожидаться дня. Подумав о ещё одном дне на полу автомобиля, я снял ногу с педали тормоза и уверенно поехал под землю.

Идир уже ждал нас, указывая на место, где, видимо, следовало припарковать автомобиль. Я последовал его указанию, аккуратно заняв выделенную нам площадку. После этого заглушил двигатель и вышел. Соня последовала за мной.

Идир посмотрел на мою спутницу будто бы в какой-то нерешительности. Потом сказал:

— Вам туда, досточтимый, — он указал в сторону одного из проходов, которые вели из «гаража» в другие помещения подземелья.

Похоже, проход не был освещён — но для меня это не являлось препятствием.

— Для сопровождающих прохода может не быть, — сказал Надир, указывая на Соню, — она не дитя ночи.

Напарница посмотрела на меня со смесью тревоги и странной неловкости.

— Разберёмся, — ответил я.

Надир кивнул и снова указал на проход.

— Арти, чего ему от меня надо? — спросила Соня.

— Ничего, — ответил я, и тут же честно добавил: — он не уверен, что тебе туда можно. Он знает, что ты… не такая как я.

— Вот как? А ты как думаешь?

— Не знаю, — я пожал плечами, — пойдём со мной. А на месте разберёмся если что.

— Пойдём, — согласилась она.

Когда мы вошли в проход, я взял Соню за руку, чтобы указывать ей дорогу в темноте.

Идти пришлось довольно долго. Проход извивался змеёй, уводя всё глубже под землю. Я с тревогой глядел на земляной свод, на вид ничем не укреплённый, но старался успокаивать себя, что едва ли те, кто строил это сооружение, не знали, что делали. Потому что ход выглядел довольно древним: каменный пол был отполирован многочисленными ногами, на стенах — множество случайных следов, слившихся в сплошной узор за долгие годы или даже века.

Наконец, проход привёл нас в большой зал с высоким стрельчатым потолком.

— Арти? — тихо спросила Соня, — мы куда-то пришли, да?

— Похоже на то, — спокойно ответил я.

— Мне кажется, мы не одни… — добавила она.

И только теперь я заметил, что это действительно так. Возле дальней стены стояла темнокожая девушка в лёгкой накидке. Она была из ночного народа — я это прекрасно чувствовал.

— Приветствую в нашем скромном обиталище, — произнесла она на английском, — что же такого случилось, что европейская Ветвь проявила интерес к нашим землям? Что привело вас в наши места без вашей привычной защиты от солнца? И, наконец, зачем вы привели к нам свою служанку? По нашим обычаям людям проход открывается только однажды.

— Арти, мне это не нравится… — прошептала Соня.

— Это долгая и печальная история, — сказал я, обращаясь к хозяйке подземелья, — но я мог бы ей поделиться. И Соня мне не служанка, а друг, партнёр и напарник.

Девушка пристально посмотрела на меня. Потом расплылась в улыбке.

— Вот как? — сказала она, — что ж. Меня зовут Тара. Пойдёмте, что ли, чай попьём, поговорим. Только осторожнее с Соней — у нас не принято включать свет, как вы понимаете. И, боюсь, даже ради неожиданной гостьи мы не сможем нарушить этот обычай. У нас даже фонариков нет, — Тара снова улыбнулась и пожала плечами, — осторожнее по дороге!

— Чай — это чудесно! — ответил я, чувствуя, как урчит в животе.

Угли в жаровне, расположенной в центре помещения, давали достаточно света, чтобы Соня могла ориентироваться. Когда мы вышли из коридоров, она почувствовала себя значительно увереннее.

— Знаешь, Арти… я всё-таки не люблю темноту! — честно сказала она, когда мы заняли место за низким столиком.

Над жаровней на специальном крючке висел чайник, где медленно закипала вода.

— Живём мы очень просто, как видите, — говорила Тара, — но знаете… дом есть дом. Я не жалею, что не приняла приглашение Ветви. Это если вы за этим приходили.

Хозяйка выжидающе посмотрела на нас.

— Нет, — я отрицательно мотнул головой, — не за этим.

— Так и подумала, — улыбнулась Тара,