Улицы расходились от площади радиально, полукругом, и были они совершенно одинаковые.

- Что случилось? - спросила я.

- Последнее испытание, - Ванька устраивался за рулём чоппера. Мне ничего не оставалось, как сесть ему за спину. - Мы должны самостоятельно найти дорогу из этого места.

А я уже и забыла, что мы на Том Свете. Всё было такое реалистичное - и море, и каменные переулки... А особенно - пабы, с вечными своими завсегдатаями.

- И что, - взяв Ваньку за рукав, я почувствовала жесткость дублёной кожи косухи. - Весь сыр-бор из-за этой стрелки?

- Это копьё, - укоризненно поправил напарник. - Артефакт страшной разрушительной силы. Оно должно поразить... Ладно, долго рассказывать. Давайте лучше выбираться.

Что характерно: никаких угрызений совести, никаких попыток оправдаться. Ну, переспал... С кем не бывает?

Со мной не бывает, Ваня. Со мной.

Впрочем, если он так к этому относится - то и я буду. С этого момента - просто напарники. Ничего личного. Точка.

В тот момент, когда Ванька газанул, площадь перед нами ожила. Откуда ни возьмись, появились торговки. Дощатые лотки ломились от рыбы. Рыбу разделывали здесь же: ножи так и мелькали. Во все стороны летела серебристая чешуя и бледные головы с ярко-красными жабрами и снулыми выпученными глазами...

Головы и требуху тут же, под лотками, подхватывали шустрые коты с рваными ушами и мордами, больше похожими на мускулистые кулаки в облезлых плюшевых перчатках.

Какие-то мужики тащили на спинах огромные мешки, другие вели через площадь лошадей - те в простоте душевной засыпали мостовую конскими яблоками; меж взрослых сновали вороватого вида мальчишки в картузах и тяжелых, подбитых гвоздями ботинках, тут и там мелькали заточки и бритвы, которыми они резали кошельки. Жирные голуби склёвывали просыпанное зерно, над головой с безумным смехом кружили чайки, а из-за спины накатывался ровный, неумолчный грохот прибоя.

На парапете набережной, под палящим солнцем, спали громадные псы. Окраса они были неопределенно-серого, с лохматыми вислыми ушами и длинными голенастыми лапами. Обрубки хвостов мерно постукивали по камням, сопровождая собачьи сны.

Ванька газанул еще раз.

Как мы прорвёмся через это столпотворение? - мелькнуло в голове.

И тут начали просыпаться псы...

Они неторопливо потягивались, выставляя напоказ кинжально-острые когти, скаля белые, словно из мраморного алебастра, зубы, жмуря красные, без единого признака радужки, глаза...

Затем они, один за другим, неторопливо соскочили с парапета и направились к нам.

- Ва-а-ань? - спросила я необычно тонким голосом.

Вообще-то я люблю собак. Но необычный цвет глаз и то, что с клыков почти беспрерывно капала слюна, наводили на мысли, что именно эти собачки не расположены проникаться добрыми чувствами к незнакомцам.

- Вижу, - коротко бросил напарник и газанул в последний раз. - Держитесь.

И мы понеслись.

Псы с обманчиво-медленной грацией расправили длинные лапы и кинулись в погоню. Они не лаяли, не рычали, не клацали зубами, а страшно и молча, устремив пылающие взоры на заднее колесо чоппера, летели над мостовой. Их лапы едва касались круглых камней, а тела, от носа до кончика хвоста, были втянуты в струну.

Мелькали рыбные лотки, торговки, лошадиные морды, кирзовые, начищенные салом сапоги и грохочущие телеги.

Ванька умело лавировал. Мальчишки пронзительно свистели нам вслед и орали что-то оскорбительное.

Один раз колесо влетело прямо в кучу тёплых, исходящих паром и мухами конских яблок, и чоппер пошел почти параллельно земле.

- Держись! - орал Ванька, как ненормальный.

Ворона на руле расправила крылья для равновесия и время от времени издавала пронзительные, страшные крики.

Мне прямо в лицо прилетел рыбий хвост, от неожиданности я выпустила Ванькину куртку и чуть не скатилась под лапы псам.

Чудом восстановив равновесие, я прижалась к широкой спине напарника. Сердце колотилось, как бешеное.

Вот один из псов, вскочив на лоток и хорошенько оттолкнувшись, полетел прямо на нас. Ванька крутанул руль, нас повело юзом. Пёс, кувыркаясь и воя от злобы, улетел в канаву, полную рыбьей требухи.

- Урра! - закричали мы с вороной, когда после нескольких мучительных мгновений Ванька выровнял руль.

- Где ты научился так ездить? - прокричала я, цепляясь изо всех сил за его талию.

- Нигде, - коротко бросил напарник. - Всё это - только в голове...

Ворона, изображая ягуара в прыжке, прикипела к рулю. Она будто стала меньше, обтекаемее. Взгляд её остекленел, клюв то и дело открывался в пронзительном вопле.

Надо думать, то ещё зрелище мы представляли со стороны...

Вырвавшись наконец с площади, мы влетели в узкий переулок. Рукоятки руля, высекая искры, чиркали по закопчённым каменным стенам, вторые этажи нависали над улицей так, что не видно было неба.

Псы всей сворой ввинтились за нами, превратившись в сплошной ковёр вылезшей шерсти, когтистых лап и надрывного воя.

Пару раз нам на головы норовили вылить что-то мерзкое, дурнопахнущее, но большая часть доставалась псам...

Переулок походил на аттракцион, который я видела в Московском парке: мостовая поднималась почти вертикально вверх, потом резко ухала вниз, и снова вверх - от этих постоянных перепадов закладывало уши.

Через пару минут мне начало казаться, что желудок прочно обосновался в горле, а глаза до конца жизни так и не смогут сфокусироваться.

Зато псы отстали.

Их надрывный лай скрылся за поворотом, вместе с ним пропало зловоние мокрой псины.

Через пару минут мы вылетели на пригорок, за которым зеленели холмы. Даже сюда доносился медовый запах цветущего вереска.

Чоппер резко остановился, я ткнулась носом в Ванькину спину.

- Чё чилось? - столкновение с жесткой дублёной кожей дикции на пользу не пошло.

- Сама глянь, - Ванька развернул чоппер боком.

Улица упиралась в дверь. По обе стороны тянулись неприветливые глухие заборы, и только небольшой каменный домик с зелёной дверью уютно светил желтыми окошками.

Изнутри доносились глухие ритмичные удары и нестройное пение. На двери белел знакомый трилистник, вывеску над крыльцом украшала пенная кружка.

- Ух ты! - встрепенулась ворона, соскакивая с руля на мостовую. - Как раз вовремя. Заглянем, промочим горло на дорожку?

Ванька гулко сглотнул.

- А неплохо было б... - он начал слезать с чоппера, но я схватила его за куртку.

- Стой! Нам... нам нельзя останавливаться. Товарищ Седой ждёт известий! Лумумба в опасности!