Так как немногие знали русский язык, понять ее смогли не сразу, но в скандал вступили с удовольствием, план планом, а немножко отдохнуть никогда не помешает. Лика, злая из-за того, что ее не понимают, очень эмоционально стала показывать, как коробочки хлопка выпали из фартука соседки. Для того чтобы окружающие наконец-то поняли, что она имеет в виду, ей пришлось выбросить из фартука девушки почти все содержимое. Ту это расстроило, и она вцепилась Лике в волосы. Рабочий день был сорван.

На вечернем совещании бригадиров те уже были близки к тому, чтобы отправить девушку попутным транспортом в столицу, авось затеряется, не сможет найти дорогу обратно. Но случай с подкупом учетчицы не давал им покоя: что, если она всем расскажет, как смогла за платок купить должностное лицо? Доказывай потом, что это единичный случай и что на их стане не занимаются приписками. Уголовное дело!

И бригадиры приняли трудное, но единственно верное решение: поставить Лику на хирман. До появления Лики на стане должность учетчицы доставалась только дочкам директоров совхозов и женам бригадиров, но сейчас был не тот случай, при котором можно было бы позволить себе заниматься коррупцией и разводить семейственность, Лику требовалось как-то обезопасить.

На следующее утро возбуждение, царившее в стане после вчерашней драки, несколько поутихло. Лика быстро сообразила, что взвешивать и записывать количество хлопка, собранное каждым, не так уж и сложно, зато оторваться можно в полную силу. Сборщики поняли, что зря они вчера с таким азартом пританцовывали возле сцепившейся парочки и болели, в глубине души, за свою соотечественницу. Учетчица – это власть, это сила, это план, это премия. Если у тебя плохие отношения с учетчицей, она вообще может не принять принесенную партию.

Их опасения оказались верными.

– Насолили? – голосила Лика. – Опять землю в фартук насыпали? Не приму!

Хотя она мало поработала собственно на сборе, но успела подметить, что для увеличения веса некоторые, особо ушлые, равномерно подсыпают в хлопок землицы.

Прежняя учетчица была девушкой романтической, доверчивой, по сторонам не глазела, Лика же в первый день заметила, что кое-кто из сборщиков время от времени прошмыгивает к хирману с пустым фартуком, а возвращается – с наполовину заполненным.

– Не шмыгать! Не шмыгать к хирману! – звонко кричала девушка, едва кто-то пытался направиться в ту сторону. – Я все вижу!

И хотя не все понимали, что она говорит, ее жесты были довольно убедительными. Сборщики падали духом, показатели медленно, но верно снижались. Человеку трудно работать, если он не знает, что к его труду будет приплюсована хоть малая толика халявы. Трудно, значит, скучно. Скучно, значит, без энтузиазма. Без энтузиазма, значит, медленно и вяло. Бригадирам пришлось опять собирать внеочередную планерку. Но больше ничего гениального в голову им не приходило, поэтому с этого дня жизнь на стане становилась все страшнее и страшнее. На какую работу ни ставили Лику, везде она умудрялась наводить свой порядок, который странным образом перерастал в полную его противоположность.

Апофеозом ее трудовой карьеры явилась карьера посудомойки: в первый же день девушка потребовала, чтобы из города ей привезли всевозможных моющих средств. Ни у кого и мысли не возникло, что ее приказ можно оставить невыполненным, поэтому уже на следующий день ей доставили несколько пластиковых бутылочек яркой расцветки. Вообще-то раньше никто не утруждал себя тщательным мытьем посуды: с водой была напряженка, брали ее из небольшого мутного котлована рядом со станом, посуду чистили песком. Но цивилизованной девочке Лике такая дикость претила, поэтому она щедро залила миски в корыте едким гелем, слегка ополоснула, полюбовалась на результат своего труда и отправилась загорать в одном из своих бикини.

Утром на работу никто не вышел. Желудки сельских тружеников, переваривающих гвозди и в пыль крошившие кишечные бактерии, не справились с современной химией. Сборщики хлопка жалобно стонали на своих топчанах, ежеминутно с перекошенными лицами бегали в поле и взывали к своему богу, едва на глаза им попадалась Лика – единственная, кого не сразила странная инфекция. Хорошо, что вину за массовое заболевание они приписали демонической силе, которой обладала эта белая девушка. Поэтому они ее боялись и не причиняли ей вреда.

Лике и самой не понравился вкус еды, отдающий хлором, щавелевой кислотой и прочей гадостью, и она, полная трудового энтузиазма, решила хорошенько прополоскать посуду. Загрузила в корыто и, вместо того, чтобы с каждой мисочкой ходить на глубину котлована, погнала корыто, подобно лодке, на середину. Корыто – не судно, оно не приспособлено к плаванию. Ровно посредине котлована оно опрокинулось, потонуло само и утопило всю посуду.

Именно в этот день и позвонил Кречетов с жестким требованием вернуть Лику, обещанием выслать денег на билет и предложением заплатить за нее выкуп. Хворающие сборщики хлопка тихо ликовали на своих нарах, Бекджигит срочно выехал оформлять вылет этой страшной женщины.

Когда Лика узнала, что едет домой, она сначала обрадовалась: оказалось, она очень соскучилась по цивилизации. Но потом вспомнила, как сложно жить в том мире. Для того чтобы заявить о себе, приходилось прилагать столько усилий, усилия пропадали даром, и единственное, что не смогли у нее отнять, это деньги ее папочки, которые все равно не приносили власти, славы и уважения лично ей. А тут... любят не любят, но боятся – точно. И уважают, наверное, вон глаза какие испуганные.

Скорее всего она просто не могла позволить распоряжаться собой, как безвольным животным, в жизни Лика совершила много ошибок, но совершила их сама. И никто не имел права помогать ей в этом. Девушка закатила очередной грандиозный скандал с разбрасыванием предметов и подробным описанием мук, которые грозят тем, кто посмеет прикоснуться к ней хоть пальцем или затолкать ее в самолет. Сборщики хлопка смотрели на нее со своих нар с ужасом: отравление еще не прошло, им было очень плохо. Какие еще несчастья насылала на них эта красивая девушка? Они даже не могли убежать, слишком были слабы.

Бекджигит понимал, что это его легкомыслие и алчность виноваты во всем, и мужественно взял хлопоты по депортации Лики с территории республики на себя. Какие только усилия не применял он для того, чтобы смягчить ее сердце, как только не уговаривал – девушка была непреклонна. Естественно, поразмыслив немного, она уже и сама согласилась ехать домой, но не могла же она так легко сдаться!

– Хорошо, – наконец смилостивилась она, – я уеду. Но ты сначала скажешь мне, дрянь паршивая, кто продал меня на плантации. Это русский мужчина, которого зовут Олег?

– Скажу, скажу, – обрадовался Бекджигит, – не мужчин, девушка такой, просто девушка, волосы красные, глаза черные, рот тоже красный. Деньги мне давал, я не взял деньги, я тебя взял. Больше никогда девушка брать не буду. Не надо мне девушка!

– Гомиком, что ли, с перепугу заделался? – пожала плечами Лика.

Меня она, конечно, вспомнила и сразу догадалась, что я – ее менее удачливая соперница, которая затеяла эту аферу для того, чтобы увести Олега. Так что теперь у нее появилась новая цель в жизни – найти девицу в махагоновом парике. Ничего, пусть ищет, думаю, шансов у нее нет. Я даже билет в поезд брала на липовый паспорт – сделала как-то себе ради простого любопытства и теперь пользовалась иногда – прости, родная милиция, я больше так не буду.