– А есть проблемы?

– Предстоит небольшая косметическая операция – надо подкорректировать линию волос и скрыть место, где поставлена титановая пластина. Ну и работа с психотерапевтом.

– С психотерапевтом? – удивилась я. – Мне показалось, что Ольга абсолютно адекватна.

– Сейчас – да. Но что-то заставило ее броситься под колеса. Под «что-то» я подразумеваю не события, которые с ней произошли, а состояние ее души. Ольга никогда не была истеричкой, она не могла так просто, в трезвой памяти, принять это решение. К тому же ни для кого не секрет, что люди, совершившие попытку суицида, обязательно пытаются ее повторять до тех пор, пока она им не удастся. Представляешь, в каком страхе мне предстоит жить всю жизнь? Мне и нашим детям. Лучше раньше начать лечение. В Москве есть прекрасные профессионалы, думаю, они помогут Ольге.

– А что, если Ольга не сама бросилась под колеса машины? Ты исключаешь эту возможность?

– Ой, ну ты еще скажи, что надо начинать новое расследование, притащи кучу свидетелей. Это мы уже проходили. Не забывай, я сам был подозреваемым по этому делу.

– Не забуду. Ведь именно я, если ты помнишь, ускорила твое освобождение. А Лика? Кто может гарантировать, что Лика не была в этот момент рядом?

– Я могу гарантировать. И не смотри на меня с таким подозрением. Как ты догадываешься, в моей компании есть небольшой штат охранников. Так вот, это не просто качки с тяжелыми кулаками, а профессионалы экстра-класса, уволившиеся из рядов нашей доблестной милиции. Признаюсь, я тоже грешил на Лику, поэтому заказал частное расследование.

– И каковы результаты? – больше для поддержания разговора, чем из любопытства спросила я.

– Лика вне подозрений. В это время она была в другом месте.

– А ты не допускаешь, что она могла нанять для этих целей какого-нибудь подонка? – не сдавалась я.

– Как ты предлагаешь это выяснять? – с сарказмом спросил он. – Запереть ее в подвале и допрашивать, пока не признается?

Я не ответила. Наверное, он рассуждал в высшей степени здравомысляще. Но в этот момент я поняла, почему Ольгу смущала возможность всю жизнь прожить с этим человеком: и в горе, и в радости. Излишний прагматизм еще ни одну женщину не привлек. А в целом Олег был прав: он заботился об Ольге. Не делал вид, что заботится, а действительно пытался предусмотреть все подводные камни, которые могут помешать их счастью. Даже если для этого и требовалось подвергнуть любимую женщину унизительному обследованию специалиста по душевным болезням.

Из дневника Ольги Камышиной:

«Наверное, Олег – педант. Звучит ужасно неприятно, но это так. Именно благодаря своему педантизму он смог добиться высокого положения, именно с его помощью, как ни смешно, убедил меня обратить на него внимание и даже предположить, что я смогу его полюбить. Смогу ли? Я понимаю, что только этот мужчина даст мне шанс выбраться из этого болота, но я боюсь. Допустим, сейчас я приму это в высшей степени правильное решение, позволю ему любить меня, пестовать мой талант. Ведь не зря говорят, что в любви один любит, а другой – позволяет себя любить... А что, если, продавшись за возможность внешнего успеха и благополучия, я потеряю что-то очень важное? Что, если и в нашем болоте живет пресловутый принц: неуспешный, небогатый, некрасивый, совершенно незаметный? Живет и ждет, что я увижу его когда-нибудь за всеми этими налипшими масками, увижу и пойму, что слава, признание, безбедное существование, „каменная стена“ Олег – от дьявола? От дьявола тщеславия, стяжательства, продажности? А настоящее проходит мимо незамеченным. Я боюсь. Я теряю себя и ничего не могу поделать. Олег мягко просит, чтобы я быстрее приняла решение. Лучше бы он кричал, ругался, требовал, ставил условия, угрожал. Мне было бы проще сказать ему, что я его не люблю».

Я не наемник. И занимаюсь этим делом не только за деньги, которые платит мне Олег. Даже сейчас, когда Ольга, как видится всем, выглядит вполне благополучной и умиротворенной, я понимаю, что оставлять ее пока еще рано. Она приняла решение жить с человеком, которого не любит? Нормальное решение. Испокон веков многие женщины сознательно идут на эту сделку с самой собой, и, если они рассчитали правильно, редко жалеют об этом. Олег – прекрасный друг и интересный мужчина, их не ждет спорное испытание «раем в шалаше», он, без сомнения, любит и уважает Ольгу. Все рассчитано верно. При условии, что она действительно спокойно и трезво приняла это решение. А если то, что с ней случилось, было попыткой спасти свою душу? Что, если это решение далось ей слишком большой ценой?

– Оля, здравствуйте!

Олег вплотную был занят сдачей дел его преемнику, невеста его шла на поправку, поэтому теперь он мог себе позволить проводить в клинике только вечерние часы. Катерина Ивановна наконец-то смогла позволить себе съездить на заброшенную из-за болезни дочери дачу, отец вернулся к своему любимому дивану и шлепанцам. В палате девушки никто не сидел, и это было мне на руку.

– Здравствуйте. Если не ошибаюсь, вас зовут Полина?

– Не ошибаетесь. Олег очень беспокоится, не нужно ли вам чего-нибудь. Он очень предан вам, Ольга.

– Я знаю, – привычно ответила она. – Спасибо, ничего не нужно. На фрукты уже смотреть не могу, от витаминов скоро прыщи появятся. Единственное, чего я бы хотела, вы все равно не сможете мне предоставить.

– Возможность работать?

– А вы догадливы. Знаете, так хочется попробовать голос, – пожаловалась она. – Спазма уже нет, тембр сохранился, но петь в полную силу в больнице нельзя, а я так хочу узнать, смогу ли я работать так, как раньше!

– Я слышала, что настоящий мастер на сцене испытывает наслаждение, сравнимое с наркотическим опьянением.

– Не пробовала, не знаю, – улыбнулась Ольга. – Я имею в виду наркотики. Но сцена затягивает. Стоит попробовать раз, и жизнь без нее уже никогда не будет полноценной, даже если ты выступал в сельской самодеятельности.

Я нащупала тему, на которую Ольга могла говорить бесконечно. Она забыла, что я для нее – практически чужой человек, излагала свои мысли легко и непринужденно. Мне даже не было нужды подавать реплики. Казалось, она давно хотела излить кому-нибудь душу, но рядом не было собеседника, которому было бы все это интересно. Я терпеливо слушала, тем более что все, что она говорила, казалось мне действительно интересным.

– Ради этого даже вполне порядочный человек может совершить поступок, на который раньше не считал себя способным. Поэтому в шоу-бизнесе так процветают подсиживание, интриги. Думаете, все эти люди в обычной жизни стали бы вести себя подло и беспринципно?

– То есть вы считаете, что ради возможности петь человек может пойти на все, даже на подлость? – уточнила я. – И это не является чем-то из ряда вон выходящим?

– Все зависит от каждого конкретного случая и от меры гадости, которую ты собираешься сделать.