– Именно так. Но, как мне кажется, вы подошли ко мне не за этим.

– Видите ли… Один из ваших компаньонов – тот, кто сидит напротив вас – беглый матрос королевского флота по фамилии Керримэн. Или что-то в этом роде.

Да, надо было еще раз переспросить у Алфи, какая у того была на самом деле фамилия. Но Кэри лишь рассмеялся после сказанных мною слов:

– Прямо-таки производная от моей фамилии. Впрочем, давайте я сам спрошу у своего компаньона, который, если вас это так уж интересует, здесь на службе Его Величества. Итак, дружище, твоя фамилия Керримэн?

– Такого за собой не припомню, – усмехнулся светловолосый. Я обратил внимание, что акцент у него был скорее ирландский, чем североамериканский. Я успел побывать в Бостоне, когда мы отлавливали там британских моряков два года назад38. Там разговаривали совсем по-другому.

– Простите, мистер…

– О’Нил, к вашим услугам.

– Мой мичман принял вас за другого.

Виконт пожал плечами и с ноткой раздражения в голосе произнес:

– Капитан Хэмонд, полагаю, что вы просто обознались. И я надеюсь – искренне надеюсь, – что вы больше не будете подозревать моего спутника неизвестно в чем. Он сделал слишком много полезного для британской короны.

Я поспешил откланяться:

– Конечно. Простите, мистер О’Нил… И вы, виконт.

Но когда я рассказал обо всем этом Алфи, тот лишь покачал головой.

– Все это очень странно, сэр. Я готов поклясться, что это тот самый беглец Керриган. Наверное, я ошибался… Тем более что у этого, как вы говорите, О’Нила, проскальзывал американский акцент…

3 (15 мая) 1801 года.

Санкт-Петербург. Михайловский замок.

Подполковник ФСБ

Баринов Николай Михайлович.

РССН УФСБ по Санкт-Петербургу

и Ленинградской области «Град»

В Питер мы вернулись как триумфаторы. Правда, не в полном составе. Наш водолаз – Дмитрий Сапожников – и два бойца остались в Ревеле. Им еще предстояла работа по обследованию потопленных британских кораблей и изъятию с них всего, представляющего для нас интерес.

На всем пути нас встречали восторженные обыватели, которые горячо приветствовали победоносные войска императора Павла Петровича. Даже местные эстонцы, которым, если сказать откровенно, все произошедшее было глубоко пофиг, махали нам руками и что-то одобрительно кричали. В Питере же нас ждала такая встреча, что мы с непривычки даже растерялись.

Император приказал соорудить в районе нынешних Нарвских ворот деревянную триумфальную арку, увитую лентами и прочей цветастой мишурой. Оркестр исполнил неофициальный гимн Российской империи «Коль славен наш Господь в Сионе», после чего сам Павел Петрович и цесаревич Константин Павлович при полном параде отдали честь проходившим торжественным маршем войскам. Наши повозки с хорошо упакованными «тиграми» и «скорой» мы решили завезти в город ночью, дабы не вызывать лишних разговоров. Мы же, к государеву войску не принадлежавшие, проехали под триумфальной аркой на присланных нам золоченых каретах Дворцового ведомства. Наше явление народу вызвало оживление и пересуды. Многие уже знали о новых фаворитах императора и теперь старательно пялились на нас, обсуждая вслух увиденное. Не знаю, о чем там шли разговоры, но нам даже не икнулось.

На следующий день был назначен торжественный молебен в Троицком соборе Александро-Невской лавры. О сем нам сообщил лично Павел, добавив, что наше присутствие там обязательно. Мы не стали с ним спорить. А пока суть да дело, я решил обсудить все произошедшие события с Василием Васильевичем Патрикеевым. Не то чтобы он не был в курсе того, что произошло в Ревеле, но одно – лаконичные и сугубо деловые переговоры по рации, и совсем другое – разговор тет-а-тет. Тут можно сообщить все в подробностях, не упустив даже мелких нюансов.

Меня интересовало состояние здоровья бедняги Резанова. Наш медик Геннадий Антонов спешно покинул Ревель, как только ему стало известно о покушении на помощника Патрикеева, и опередил нас в пути почти на сутки. Тем самым он лишился своей доли славы, но зато сумел организовать лечение раненого и, как он сообщил мне по рации, Резанов пошел на поправку, и где-то через месяц, если (тьфу-тьфу) ничего не произойдет непредвиденного, должен окончательно выздороветь.

– Васильич, да что же такое тут у вас творится-то? – спросил я. – Среди бела дня на наших людей нападают неизвестные с ножами и крадут портфели, набитые секретами!

– Эх, Николай, – вздохнул Патрикеев, – сами не можем еще понять, кому и зачем понадобился весь этот экстрим. Вот отловим негодяев, тогда все и узнаем. Пока же нам всем следует поберечься. Эти пожиратели пудингов не успокоятся, пока не ухлопают всех нас, и императора Павла в придачу. Они всерьез решили, что смысл жизни царя – это выгнать их из Индии.

– А что здешние сыщики, они уже напали на следы покушавшихся?

– Пока нет, но кое-что интересное они нашли. Впрочем, не будем торопить события. Надо раскрутить это дело до конца и взять не только исполнителей, но и тех, по чьему заданию они напали на Резанова.

– Ну, что ж, дай им Бог раскрыть это дело. Если здешним сыскарям понадобится наша помощь, то они могут на нее рассчитывать. А что у нас с делами заморскими? Как я слышал, вполне вероятен вояж графа Ростопчина на встречу с личным эмиссаром пока еще не императора Бонапарта?

– Мы не исключаем подобную встречу. Но ее следует тщательно подготовить. Причем не только с чисто дипломатической стороны. Понимаешь, Николай, здесь у многих вода в заднице не держится, и потому вполне вероятно, что британцы уже пронюхали о планируемом рандеву. Ведь если оно состоится и переговоры закончатся договоренностью о совместном походе в сторону Индии, англичанам резко поплохеет. Ведь для них Индия – не просто «Страна чудес». Это бездонная кормушка, откуда британские буржуины черпают ресурсы для превращения Англии в «Мастерскую мира». За нее они будут драться не на жизнь, а на смерть.

– Скажи, Васильич, а нужна ли нам эта самая Индия? – спросил я. – Стоит ли она той крови и слез, которые за нее прольются? Может, ну ее? Россия пусть движется на восток, в сторону Тихого океана. Еще не начата колонизация Аляски, да и Калифорния испанцами практически не освоена.

– Всему свое время, Николай, – Патрикеев нравоучительно поднял вверх указательный палец. – Мы и про Аляску помним, и другие земли в Америке от нас никуда не уйдут. Ты вот мне скажи – не проще ли нам будет вести свои дела на востоке, если индустриализация Англии резко сбавит обороты, и ресурсы, поступающие в метрополию извне, станут поступать в гомеопатических дозах?