он вымещал на мне злость. Всегда утверждал, что я не от него. Может, это и правда так. – Мои слова звучали тихо и печально. – Когда он узнал, что я боюсь темноты, без колебаний начал использовать это против меня. И вот перед тобой я, самая ментально здоровая женщина, какую ты когда-либо встречал.

Кристиана не впечатлил мой сарказм.

– Посмотри на меня, Джианна.

Я подчинилась.

– У нас в России есть поговорка. S volkami zhit’, po-volch’i vit’. Повтори.

Я неловко попыталась повторить. Кристиан дернул уголком губ. Он помогал произнести фразу правильно, до тех пор, пока мое произношение не стало лучше.

– Это значит, что, чтобы выжить среди волков, тебе нужно выть, как волк.

«Так ты и выжил?» – хотелось спросить мне, но почему-то я знала, что ему это не понравится.

– Тебе нужно научиться выть, malyshka. Послать своих демонов. Мы оба знаем, что у тебя это получится: меня ты посылаешь прекрасно. А я, в отличие от твоих демонов, – его голос помрачнел, – могу тебя укусить по-настоящему.

Я поежилась.

– Мне кажется, ты просто хотел услышать, как я говорю на твоем варварском языке.

Кристиан не согласился, но движение его пальца, которым он провел по дорожке от слез на моей щеке, сказало больше, чем могли бы сказать слова.

– Худший русский, что я когда-либо слышал.

Я притворно нахмурилась.

– Какая жалость, а я-то надеялась сойти за местную, когда следующим летом поеду в Москву.

Кристиан мне не поверил.

– Ты не поедешь в Москву.

– Почему?

– Там не настолько тепло, чтобы весь день валяться у бассейна. Не для маленьких итальянских девочек, по крайней мере.

– Хм-м, – ответила я. – Почему ты меня целуешь?

Кристиан опустил взгляд на мои губы и задумчиво поиграл желваками.

– Хотел знать, какая ты на вкус.

Мы оба знали, что Кристиан увильнул от ответа. Он уже три года как знал, какая я на вкус.

– И какая же я на вкус?

Глаза Кристиана снова встретились с моими. Они были такими глубокими и серьезными, что завораживали меня. Его следующее слово попало мне в самое сердце, даже несмотря на то, что я не знала, как оно переводится.

– Moya.

Включился свет.

Это должно было испортить момент, но теперь я могла видеть эмоцию в его глазах, которую не могла разглядеть в темноте. Собственнический жар, шкворчащий в синем пламени.

Мы смотрели друг на друга.

Мое сердце колотилось. Кровь пылала.

Я не знала, что делаю, но остановить себя не могла.

Наклонившись, я приблизилась своими губами к губам Кристиана, замерев, чтобы почувствовать его дыхание на вкус. Я дрожала от предвкушения, но Кристиан остался неподвижен, когда я сладко поцеловала его в губы. Он не ответил на поцелуй, но жар все равно запульсировал и разлился по мне, как огонь, сжавшись в груди и хлынув к ногам.

Кристиан облизнул губы, лениво перевел взгляд с моих губ на глаза, словно этот поцелуй ему немного неприятен. Меня это должно было обескуражить, но я зашла слишком далеко, чтобы останавливаться.

Я провела языком по его верхней губе и прикусила нижнюю. Он издал низкий стон. Этот звук отдался между ног, заставил впиться пальцами в его волосы.

А потом я лизнула его губы, словно мороженое. Никакого изящества, только чистое, концентрированное желание.

Он издал раздраженный звук, схватил меня за шею, приоткрыл мои губы своими и скользнул в мой рот языком.

Похоть затуманила мое зрение.

– Этого ты хотела, malyshka? – Его горячий голос имел грубый акцент.

«Боже, да».

Я смогла только кивнуть.

Кристиан откинулся на спинку дивана, словно готовился к поцелую. Я последовала за ним, схватив его за ворот рубашки и прижавшись губами к его губам. Он и правда не целовался – я чувствовала это в том, как лениво, пресыщенно двигался его рот. Но когда Кристиан отдал поцелую всего себя, то он вышел таким глубоким, что мне пришлось прервать его, чтобы вдохнуть.

Пульс бился где-то между ног, пока Кристиан изучал мой рот, посасывал язык и кусался, если я начинала целовать его мягче и нежнее, чем ему нравилось. Я позволяла ему все это. Поцелуи всегда заводили меня так сильно, что я становилась готова абсолютно на все, а целовать Кристиана было лучше секса с кем угодно еще.

Я качнула бедрами, следуя за движениями наших языков, и застонала, прижимаясь к нему ближе и царапая ногтями его бицепсы. Ни за что бы не призналась, но меня сводили с ума его руки.

Дыхание становилось рваным с каждым разом, как я прижималась ближе в поцелуе и наши тела соприкасались. Горячее давление внутри меня росло каждый раз, как я вжималась бедрами в его эрекцию. Моя похоть выходила из-под контроля и становилась все более хаотичной с каждым движением наших губ.

Кристиан резко выдохнул и отстранился от меня.

– Хватит, Джианна. Тебе нужно остановиться.

– Почему? – Я спустилась поцелуями по линии его челюсти и вниз по шее. Он схватил меня за руку прежде, чем я успела дотянуться до его ремня.

– Потому что еще немного, и остановиться не смогу уже я.

Я посмотрела на него с недоумением.

– Но я этого и не хочу.

Кристиан издал раздраженный вздох.

– Суть ведь была не в этом, Джианна.

Я моргнула, а в следующий момент весь жар внутри меня потух и покрылся коркой льда. Его руки даже не были на мне, ни разу не были на мне за все то время, что я его практически терзала. Похоже, что это только я постоянно его касалась. «Да что со мной не так?» Кристиан выслушал мое нытье, а я отреагировала, как липучая девственница, сходящая с ума по своей первой любви. Внутри меня вспыхнул стыд.

А потом я вспомнила об Александре. У Кристиана была девушка, а я вешалась ему на шею. Неудивительно, что он хотел, чтобы я прекратила.

Я сглотнула.

– Немного потеряла голову, офицер. Уверена, с такой мордашкой с вами это постоянно происходит.

Его глаза опасно сузились.

– Нет? – нерешительно предположила я.

– Нет, – рыкнул он.

Оу.

Я слезла с него, поднялась на ноги и развернулась, чтобы уйти.

– Джианна, подожди.

Его дверь была распахнута настежь, так что я просто вышла в коридор.

– Джианна. – Резко и яростно. Кристиан Аллистер был недоволен. Но в его голосе было что-то еще, что-то тошнотворно мягкое. Что-то, подозрительно похожее на жалость. День, в который я останусь посмотреть на его жалость ко мне, будет днем, в который я добровольно лягу в ненависть к себе и изваляюсь в ней.

Я захлопнула за собой дверь.