Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава двадцатая
Джианна
Похороны моего второго мужа состоялись в середине сентября.
Солнечный свет прорывался сквозь листву и мерцал на кладбищенской земле, выделяя каждый оттенок черного. Черные сердца, черные костюмы, черные платья. Отполированные туфли и пистолеты. «Коза Ностра» черным морем пришла засвидетельствовать свои соболезнования.
Легкий порыв ветра коснулся мантильи на моем лице. Как бы ужасно ни звучало, но я ждала этого дня с момента свадьбы. Я думала, что буду чувствовать себя иначе. Свободной. Но теперь, когда он настал, я ничего не чувствую. По моему телу разлилось оцепенение, заполнив собой каждую полость и каждый сосуд.
Елена сжала мою руку, прежде чем удалиться вместе с Тузом и остальной толпой в сторону линии блестящих машин.
– Готова ехать? – спросил Лоренцо.
– Я сама доберусь. Мне нужно кое-что сделать.
– Ладно. Только не вляпайся в неприятности.
Засунув руки в карманы платья, я пошла через кладбище. Надгробие было маленьким и простым. Впервые я пришла к нему. Впервые у меня хватило духу.
«Сидни Браун, – было написано на нем. – Любимая дочь и подруга».
Я бесконечно долго смотрела на слово «подруга», пытаясь подобрать нужные слова.
– Мне так жаль, – прошептала я. – Мне так жаль, что ты меня встретила, что я показала тебе этот мир. Показала Антонио. – Мой голос дрогнул, и я утерла слезу со щеки. – Мне очень, очень жаль.
Я уже давно простила ее, но все еще чувствовала вину за то, что втянула в свою изувеченную жизнь. Вина давила мне на грудь.
Мое внимание привлекло движение сбоку от меня.
Процессия ушла, но Кристиан остался. Он стоял у своей машины, засунув руки в карманы, и смотрел на меня. Его взгляд был задумчивым и достаточно теплым, чтобы ощущаться на моей коже подобно лучу солнца.
Только благодаря удаче я не видела его ни разу с той ночи, когда пришла в его квартиру. Я открыла ему свой самый сокровенный, самый темный секрет, наивно поверив, что это что-то значило, но меня жестоко отшили. Боль отвержения все еще жгла, когда я думала о нем. И, к моему недоумению, с каждым днем это происходило все чаще.
Кристиан наблюдал за мной, пока я шла к нему.
– Кто-то шантажом заставил тебя отвезти меня домой? – спросила я.
– Разве я не могу просто сделать для кого-то что-то хорошее?
– Для меня? – я удивленно вскинула бровь. – Да щас.
Кристиан заиграл желваками, покачал головой и опустил взгляд на землю. Когда он снова поднял глаза, они были полны такой тяжести и горечи, что меня пригвоздило к месту.
– Я собирался вернуться за тобой три года назад, Джианна.
Моя слабая улыбка растаяла. Его признание поразило меня прямо в сердце. Иногда, когда я меньше всего этого ожидала, он становился таким честным, что я забывала дышать.
– Я был в Москве те две недели. Но если бы я знал, то остановил бы это. Твою свадьбу. – Он кинул взгляд на кладбище и на навес, под которым лежал гроб моего мужа. – Все это.
Мои легкие сдавило.
– Ты не обязан меня спасать.
Его взгляд был твердым.
– Тем не менее я бы это сделал.
– Комплекс спасителя? – я пошутила, чтобы развеять обстановку.
– Нет. – Какое резкое слово.
Горло жгло, делая мой голос горьким.
– Зачем ты мне это говоришь?
«Зачем заставляешь меня так себя чувствовать?»
– Ты ненавидишь меня за ту ночь.
– Я не… – Я оборвала себя. Потому что часть меня и правда ненавидела его за то, что он повел себя, словно ему было не плевать, а потом исчез и оставил меня связанной еще одним нежеланным браком. Это было иррационально, ничто из этого не было его виной, но чувство все равно преследовало меня.
Мы смотрели друг на друга, и это осознание повисло между нами.
– Я все еще не понимаю, зачем ты мне это говоришь, – сказала я ему. – Это ведь больше не важно.
«Ведь так?»
Кристиан покачал головой, издав раздосадованный звук сквозь стиснутые зубы.
Мое сердце колотилось о ребра.
Он поднял на меня глаза, и они были полны огня, жестокости, замешательства, вспышками собственничества.
– Спроси меня, почему я тебя целую.
Я не могла думать. Не могла дышать.
Я покачала головой.
Потому что мне внезапно стало страшно услышать ответ.
Из-за своего красивого, аристократического лица он выглядел, как обиженный принц, удовлетворенный тем, что ему отказали в его желании.
– Я думал, ты храбрее, Джианна.
Не храбрее. «Никогда не была».
– Вспомни об этом в следующий раз, когда решишь предложить мне свое тело, malyshka, – огрызнулся он. – Потому что в следующий раз я его возьму, и неважно, будут ли на твоем лице слезы. Черт, да меня даже не волнует, если ты будешь рыдать весь половой акт.
Я сглотнула.
Однажды он намекнул, что меня так же легко сломать, как кусок стекла. И сейчас эта истина внезапно громко прозвучала в моих ушах. Мне нужно было держаться от этого человека подальше; из химии между нами никогда не могло выйти ничего хорошего. Она была взрывной и вызывала привыкание, но выковали ее на ненависти и недоверии. Кристиан всегда побеждал, и я знала, что если отдамся влечению, то в конце выиграет он.
Мое молчание было моей капитуляцией.
Кристиан покачал головой.
– Садись в машину, Джианна.
Он отвез меня домой, и по дороге мы не сказали друг другу ни слова.
* * *
– Мне кажется, оно мне мало, – простонала я.
– А чего ты хотела, поедая всю эту отраву последнее время? – отчитала меня Магдалена, затягивая шнурки на платье. – Вся твоя одежда в пятнах от шоколада.
– Ну я же не виновата, что заедаю свои чувства.
– Если не будешь аккуратнее, querida, то к Рождеству будешь похожа на переполненную банку печенья.
– Всем стоит набирать вес к зиме, – возразила я, вертясь перед зеркалом. Платье было облегающим футляром с кружевным бюстье и корсетом, завязывающимся на спине. Очень красивое, но, возможно, не особо практичное.
Я положила руку на живот.
– В нем тяжело дышать.
– Не драматизируй. И дай мне добавить последние штрихи к твоей прическе. А потом тебе пора, ко мне Роберто придет.
Я собиралась пожаловаться, что это, вообще-то, моя квартира, но не смогла вдохнуть достаточно воздуха, чтобы сделать это. Поэтому, когда я наконец смогла что-то сказать, то произнесла:
– Спрячь весь шоколад, Магдалена.
Было пятидесятилетие клуба Туза, и в помещении точно было больше народа, чем позволяли правила. Впрочем, вероятно, это было самым безобидным правилом из тех, что сегодня нарушались.
– Серьезно, Вал? – Я вздохнула. – Моего мужа похоронили два дня назад.