Пока Икар приходил в себя после удара и, хлопая глазами, рассматривал энергию в контуре, я подошел к охраннику. За силиконовые шарики под давлением я переживал больше всего. Тут совокупность химии и физики была намного тоньше и требовала куда более ювелирного подхода. Упругую поверхность я заполнил Жидкими кристаллами. Окажись в шариках другая жидкость, ядра бы просто порвали их. Отбросили в сторону или взорвали, а жидкие кристаллы под давлением… Жидкие кристаллы под давлением — слишком неустойчивая масса. Миллионной доли микросекунды хватило, чтобы масса кристаллизировалась. Не найдя другого выхода, она выстроила двадцатиметровую цепочку связей, пока не уперлась в стену, а заодно пронзила собой охранников. Шарики задели структуры и расплавили их.

В дверь долбили всё сильнее. По сравнению с первыми попытками, когда липучка была только на защелке, усилия казались совершенно напрасными. Чем ниже опускался слой по поверхности двери, тем менее различимыми становились голоса. Мы будто погружались в вакуум, и отделялись от смежного помещения герметичной мембраной. Я видел, как свечение одаренных берет в соседней комнате разгон и врезается в дверь. Казалось, что в неё постукивает ребенок.

Ввернувшись к Икару, я схватил его за контур и потащил по полу, будто ненужный чемодан. Вытащил на середину зала и отпустил, развернув лицом к себе.

— Хитро…, — процедил он, улыбаясь. — Я сразу заметил свечение ингредиентов у тебя под рукавом, но затемненная материя показалась мне куда интереснее.

Икар попробовал сеть поудобнее, но ничего не вышло. Сидеть ему не позволяла пронзившая тело железяка, а лежать он не хотел. Выбрал что-то среднее.

— И с отрицательной энергией, ты здорово придумал, — сказал Икар и потрогал контур. — Ты преломленный, так? Но почему я тебя не помню?

— А ты помнишь всех? — меня перетрясло от его спокойствия, и я еле сдержался, чтобы не расфигачить его голову о плитку.

— Тех, кто уходит, — нет. А тех, кто возвращается, — всех до единого. Ты прошёл мимо! Кто тебя вытащил? Хан?

— Я пришел не за тем, чтобы болтать! — я сжал кулак.

— Хорошо, — он покорно кивнул. — Так даже лучше. Время пришло. Игра зашла слишком далеко.

— Игра?!

— Не бери в голову. Я заслуживаю смерти больше, чем кто-либо другой.

Дверь за спиной сотряслась от выстрела. В середине появилось отверстие. Прозвучал второй выстрел. Компанию первой дырке составила вторая, чуть ниже. Ударил залп, и поверхность двери покрылась дырами сверху донизу. Липучка была сильнее. Дерево крошилось и разлеталось на куски, но тонкий слой эластичной поверхности оставался цел. Он лишь слегка разбухал и становился тяжелее от набившегося в него железа. Через несколько минут от двери почти ничего не осталось, но светло-коричневый пузырь, напичканный свинцом и ядрами, лишь прогнулся под собственной тяжестью к земле. В ход пошли ножи, подручные предметы, огонь.

— С тебя всё началось, на тебе всё и закончится, — я подошёл и склонился над Икаром.

— Вряд ли…

— Есть кто-то ещё? — я остановил занесенный кулак.

— Есть Сардина, а у него есть безграничные ресурсы. Он найдет следующего человека на мое место — это лишь вопрос времени. К тому же, у него есть более чем внушительная армия рабов, которых он будет сдавать в аренду как минимум пару сотен лет.

— Но ты не приготовишь для него Зелье Преломления.

— Сардина запасся им достаточно, — Икар кое-как сел.

— Только ты знаешь, какой рецепт подойдет для одаренных. Ты умрешь, и пока Сардина будет искать тебе замену, Прирученные перестанут быть прирученными. Нужно лишь подождать один год. За это время их материи изменятся, и им понадобится новый рецепт.

— Звучит неплохо, но я нужен Сардине только для вербовки новых рабов, — пересиливая боль, Икар поднялся. — Пошли!

Он шел по залу, оставляя за собой бордовые отметены подошв. Выглядел расслабленным и непринужденным. Окружающее казалось для Икара малозначимым и неинтересным. Мертвые тела охранников, пробитые насквозь кристаллизованной структурой, даже не удостоились его взгляда. Икар подошел к единственной не запертой двери и открыл её.

Каморка освещалась ультрафиолетом. Внутри находились полки с ингредиентами, колбами и приспособлениями. Возле дальней стены стоял небольшой ящик. Икар подошел к нему, откинул крышку и достал контейнер. Это был один из контейнеров, которые я видел много раз. В таких хранили суперингредиенты. Он имел металлический корпус и прозрачную сердцевину, сквозь которую можно было рассмотреть содержимое.

— Сардине достаточно этого, — Икар передал мне контейнер.

Штукенция легла в руку. Я внимательно её осмотрел.

— Что это?

— Это изменяющийся ключ, — Икар повернул контейнер вместе с моей рукой, показывая надпись на торце. — Вот, смотри! Имя Прирученного. Это развивающийся слепок его материи в прирученном виде. У меня ушло около пятидесяти лет, чтобы придумать это, и это стало второй величайшей ошибкой, которую я совершил. Ты прав. Всё это могло остановиться на мне, но игра зашла слишком далеко. Такими контейнерами владеет Сардина. И у него есть рецепты, которые будут работать тридцать-сорок-пятьдесят лет, а для некоторых рабов — всю жизни! Даже самый незаурядный алхимик сделает по такому рецепту Зелье Подчинения.

— Значит, всё это время ты понимал и…

— Расслабься! — Икар улыбнулся. — Твои слова не способны меня задеть. Я не стану злиться или раскаиваться. Эмоции давным-давно превратились в утоптанную прослойку на душе. Расшевелить её не получится. Лишь спалить всё к чертям. Ты сделал всё правильно, Сайлок, но боюсь, что этого ничего не изменит.

Сквозь стену я разглядел энергетическую вспышку и выглянул из кладовой. Среди охранников, тени которых мелькали за напичканной свинцом пленкой, появились ребята, работающие мозгами, а не пушками. Вероятно, кто-то из алхимиков Икара возился с липучкой, подбирая нужную алхимическую комбинацию. Времени оставалось немного.

Выскочив из кладовой, я подошел к охраннику и вытащил из холодной руки пистолет.

— Это займет слишком много времени. — сказал Икар, глянув на оружие в моей руке. — Подожди!

Знающие руки отыскали на полках нужные ингредиенты, и уже через минуту в колбе оказалась смертельная смесь из порошков и жидкостей. Икар чокнулся колбой с дулом моего пистолета и выпил яд.

Контур с отрицательной энергией оказался как нельзя кстати. Он сыграл роль предохранителя, который не позволил материи вытащить Икара с того света без ведома одаренного. Яд разлился по структуре и принялся расщеплять звенья, будто ацетон — пенопласт. Алхимик сполз на пол и уперся руками в пол. Тело било дрожь, на уголках губ проступила пена. Икар побледнел и сделал последний вздох:

— Хотел стать как отец… но спутал дороги…

Драгоценную минуту я смотрел на смерть величайшей материй. Разрушение её было столь же прекрасным, как столкновение галактик. Тысячи или даже миллионы связей расщеплялись на миллионы бессвязных кусочков и отдавали в энергетическое поле планеты последние почести — короткие вспышки.