Впереди показалась полицейская машина, одиноко стоящая на обочине напротив желтого дома.

– Стоп!! – крикнула Лола так громко, что Стефано дернулся и резко затормозил.

– Ты что?! – удивилась Дана. – Что-то вспомнила?

– Что здесь делает эта машина, когда все заняты допросом Джованни и не знают, куда кинуться и что ответить журналистам?! Как вы думаете?

– Не знаю! – испуганно буркнул Стефано и покосился на Лолу.

– Не потрепаться же они сюда приехали в такой ситуации!

– Вот именно! – подхватила Дана. – В такой ситуации они здесь могут быть только по делу!

– Значит?.. – уточнил Стефано.

– Значит, ждем!! Паркуем машину и ждем! – заключила Лола.

Она почувствовала всплеск адреналина, кровь забила толчками. Для нее уже не оставалось сомнений, что интуиция вновь подсказала ей верный путь!

Это была следующая ночь после праздника монашки. Туман стоял жуткий, что не было редкостью в это время года на Искье. Джованни ночевал в парокии, ему не спалось, а тут еще странный запах жженого защекотал ноздри. Он решил, что ему почудилось, и повернулся было на другой бок, но сон все не шел. Странное беспокойство овладело им. Поворочавшись еще немного, он накинул куртку и вышел на улицу.

Плотный тяжелый туман, казалось, можно было резать ножом. В воздухе висел запах гари. Джованни заволновался: а если что-то загорелось? Для огородных костров время еще не пришло. Он посмотрел на часы: ровно три часа ночи, он вытянул вперед руки и на ощупь пошел на запах.

Туман местами разрывался, и, останавливаясь в его прогалинах, Джованни медленно продвигался к кладбищу. В очередном промежутке между белыми клочьями он увидел кладбищенскую калитку и принюхался: ветерок приносил запах гари со стороны могил, но легкий стук насторожил его. Кто-то шел по вымощенной плиткой дорожке.

Джованни инстинктивно нырнул в молочную муть. Прижавшись к кирпичному столбу ограды, он затаился. Из белесой пелены вынырнула фигура. Человек, тяжело дыша, проскользнул совсем близко. Джованни сразу узнал его.

Боже мой! Зачем он приходил сюда ночью?.. Что могло понадобиться ему в это время суток на кладбище?! Джованни слишком хорошо разглядел человека, чтобы сомневаться в его личности. Фигура уже давно растворилась в ночной мгле, а Джованни все не мог сдвинуться с места.

Со стороны дороги послышался шум заводимого мотора. Так, значит, он тут и машину недалеко оставил, подумал Джованни. Конечно, в таком тумане, густом, как молоко, ее можно легко спрятать. Автомобиль прошуршал шинами по асфальту и удалился. Гарь еще чувствовалась, и Джованни, поколебавшись, скрипнул калиткой, войдя внутрь.

Медленно двигаясь, он шел на запах. Из рыхлой мути вырастали кресты, причудливые часовенки и старинные склепы; нечеткие огоньки лампад двоились и плыли. Ощутив под ногами мягкую почву, Джованни понял, что свернул с центральной дорожки. Почти на ощупь он обошел высокую мраморную доску и сразу наткнулся на выплывший из тумана крест. Он, который знал здесь каждую кочку, не понимал, в какой части кладбища сейчас находится: все предметы как будто обрели новую нереальную форму и, неожиданно появляясь из белой мглы, наводили на Джованни страх и тоску. Стояла пронзительная тишина, и только недавно вылезшая трава, уже скошенная им, шуршала под подошвами.

«Зачем я сюда пошел ночью? Надо было до утра подождать!»

Он чуть было не стукнулся о возникшую перед ним часовню и дотронулся рукой до покрытой изморосью стены. Ледяной холод и ужас пронзили его. «Где я?! В какой стороне?!» Он огляделся. Совершенно незнакомые очертания строений проглядывали сквозь ночной промозглый туман, настороженно подмигивали размытые язычки лампадок. Джованни сделал еще пару шагов. Лохмотья пелены расступились, и он оказался перед дверью крематория.

Джованни не понимал, что им двигало, но поднялся по ступенькам и дернул задвижку решетчатой двери. Издав пронзительный металлический визг и как будто царапнув его по сердцу, она открылась. Он толкнул следующую деревянную дверь. Закрыта, с облегчением констатировал он. Но все никак не решался уйти и надавил на нее рукой еще раз. Вдруг она поддалась и открыла черный проход. Он шагнул в печной зал и сразу почувствовал тепло.

На ощупь Джованни двинулся вперед и тут же больно ударился о тележку. Потрогал поверхность – слава богу, на ней ничего не лежало, она была сухой и гладкой. Пробрался к дверке печи, открыл глазок – среди черного пепла то там, то здесь вспыхивали красные тлеющие искорки.

На обдумывание происходящего сил уже не было. Вернувшись в парокию, так толком ничего и не поняв, Джованни мигом заснул.

Об исчезновении Энцио тогда еще никто не заявлял, и, повинуясь чувству уважения к человеку, спасшему его когда-то из-под завала, Джованни помалкивал. Ощущение нехорошего осталось, но он уже свыкся и старался не думать об этом. Но когда по неаполитанскому телевидению он увидел объявление о пропаже Энцио и когда весь остров охватила лихорадка расследования, а Искью заполонили журналисты, только тогда он повесил замок на крематории и выбрал обет молчания.

– Привет! Отец дома? – вошедшие Боссети и Борго старались держаться непринужденно.

– Добрый день! Пап, к тебе пришли! – крикнула Франческа, не отходя от мойки, в которой ополаскивала чашки.

А она-то думала, что все закончилось! Ну что им опять надо?! Руки, державшие посуду, перестали слушаться, и девушка чуть было не выронила кофейную чашечку.

«Зря мы вдвоем приехали, – вдруг пожалел Мауро. – А если он сейчас через окно своей комнаты выпрыгнет?» Но начальник полиции держался совершенно уверенно, его спокойствие передалось и Борго.

Через минуту к ним вышел Лучано. Его лицо заметно осунулось и постарело, плечи опустились, походка стала шаркающей. Борго еле узнал его. Разве может человек так измениться за несколько дней?!

– Иди погуляй или к Грации сходи, – не здороваясь с пришедшими, обратился он к дочке.

– Но… – хотела возразить Франческа.

– Никаких «но»! У нас тут свои дела, – твердо сказал Лучано и сел за стол. – Оставь ты эту посуду в покое! – Он сложил тяжелые кисти в замок.

Глядя на его сильные усталые руки, лежащие на столе, Борго вспомнил, сколько людей ими спасено.

«Не верю! – опять пронеслось у него в голове. – Не могу поверить!»

Хлопнула входная дверь, Франческа ушла.

Эта история имеет далекие корни, когда Лучано, еще не обремененный заботами, бесшабашным пареньком носился по Искье, дружил с Карло и мечтал стать пожарным.

Лучано влюбился сразу и бесповоротно, вмиг осознав, что это навсегда. Как ни посмеивались над ним взрослые, утверждая, что это еще мальчишество и все сто раз поменяется, как ни ухмылялся Карло, говоря, что девчонок полно и есть и получше, он знал, что изменить ничего нельзя и это его единственная настоящая судьба и любовь.