Как он подстерегал Лауру, чтобы невзначай столкнуться с ней на повороте к рынку или в бакалейной лавке, куда ее часто посылала мать! Как заходилось его сердце, когда, наконец, дождавшись и выйдя навстречу, он говорил обычное «чао!» и видел, как щеки ее розовели, а темно-шоколадные глаза с толстыми прямыми ресницами, словно нарисованные искусным живописцем, распахивались еще шире, отпечатываясь тенью на веках! Как не хватало ему воздуха, когда он в конце концов поцеловал ее и сладость этих губ будто поселилась в нем! Его счастью не было предела, когда они объявили себя женихом и невестой! А горе стало нескончаемым, когда все это разом закончилось, обрушилось в один миг! Даже сейчас, когда взрослым мужчиной вспоминал то состояние, к нему приходило безмерное отчаянье и держало подолгу и крепко, не отпуская и не разжимая свою хватку.

– Ты что здесь сидишь?! Не знаешь, что случилось?! – В открытую дверь вбежал шестнадцатилетний Боссети. Он был моложе Лучано, но постоянно петушился, старался говорить срывающимся на фальцет басом и очень надеялся выглядеть старше.

– А что? – поднял голову Лучано.

– Так ты не знаешь, получается! – уже утвердительно повторил приятель и застыл, как будто засомневался.

– Да что там такое?! – Лучано отложил тетради.

– Вот черт! – Боссети не знал, как подобраться к главному. – Да Лауру твою Карло изнасиловал! – наконец выпалил он. – В полицию надо бы!

Земля разверзлась под ногами Лучано, и он, крутясь, полетел вниз, в ее бездонную, зияющую пасть; все предметы завращались вокруг него, и конца не было этому падению; сердце поднялось к самому горлу и застряло там, готовое выскочить наружу.

Он еле нашел в себе силы прервать этот жуткий полет, но, придя в себя, вдруг понял, что не знает, что делать. Первым его желанием было убить Карло, убить сразу же, ни о чем не спрашивая и не задавая ни одного вопроса! Вторым – бежать к Лауре, успокоить, узнать, как она.

Боссети наблюдал, ожидая решительных действий.

– Карло в Неаполь уже смотался с папочкой! – сказал он на опережение мыслей Лучано.

«Тогда к Лауре, – подумал Лучано и вдруг почувствовал, что не может сдвинуться с места. – О чем я спрошу ее? Как начну разговор?»

Он мгновенно представил всю сцену изнасилования: как Карло наваливается на девушку, как держит руки, коленями раздвигая ноги, дышит хрипло, как загнанный жеребец, и, наконец, дернувшись, удовлетворенно отваливается. Лучано с ужасом осознал, что боится и не хочет видеть Лауру.

– Ну что, пошли? – вывел его из ступора Боссети.

– А как это произошло? – Лучано тянул время, ноги как будто приросли к полу.

– Да как обычно!

– Что значит «как обычно»? Ты что мелешь?! – взъярился тот.

– Ну ты же Карло лучше меня знаешь! Он вчера вызвался твою Лауру проводить, ну и проводил, значит… Да и не поздно было совсем! Ее еще удерживали все, куда, мол, идешь, десяти еще нет. Кстати, а ты-то где был?

– К экзаменам готовился, вот где!

– Она вчера, видно, в свою комнату прошмыгнула, и не заметил никто. А сегодня мать ее нашла заплаканную, с ссадинами, одежда порвана… Ну и догадалась, что к чему. Давай Лауру в полицию тащить, а та уперлась – не пойду, мол. Ну соседка и услышала шум-гам. Ты же догадываешься, как у нас: когда кто-то что-то узнает – конец; считай, весь остров через пять минут в курсе. – Боссети открыл дверь. – Ну что, пошли?

«Господи, ну за что мне такое?!.» Жалость к самому себе, а вовсе не к униженной и раздавленной Лауре поднималась откуда-то снизу и, перекрыв дыхание, приводила его в полное оцепенение. Он ничего не мог поменять в этот момент и ничего не мог поделать. Он ненавидел себя, но это ничего не меняло.

Лучано оторвал пудовые ноги от пола и шагнул к выходу. Дойти до дома Лауры оказалось целым испытанием, хотя они и жили на одной улице. Народ, уже наслышанный о происшедшем, высыпал из домов и обсуждал случившееся, ожидая продолжения.

– Так это он жених Лауры?! – шептались ему вслед и добавляли что-то уже совсем тихо, неразличимо.

– Они к этой девушке пошли, да? А почему не к Карло? Ведь это он ее…

– А Карло уже и след простыл!

– А может, случилось все по согласию, кто знает!

– Запросто! Карло парень видный, кто же ему откажет!

Лучано передвигал чугунные ноги и внутренне вздрагивал от каждой брошенной фразы, как от удара. Подойдя к дому невесты, он почувствовал жуткую усталость, как будто поднялся на высоченную гору. Обида прожигала ему душу, и, ощущая себя окончательно опустошенным, он не понимал, что делать дальше.

Увидев Лауру, он почувствовал себя еще хуже и схватился за выступ буфета. Она, видимо, только что приняла душ, потому что кончики ее волос, как показалось Лучано, были еще мокрыми. Но что поразило его, так это ее совершенно чистая кожа! Никаких царапин и синяков, как ни старался, он не заметил. Она была всего лишь грустна и смотрела на Лучано настороженно. Как ни заставлял он себя, так и не смог подойти и хотя бы обнять девушку. Так и стоял столбом у самого входа.

– Как ты? – выдавил он из себя.

– Нормально, – тихо ответила Лаура, чем поставила Лучано в полный тупик. Молчание затянулось, он не знал, что сказать.

Наверное, она что-то заметила и поняла. Отбросив волосы с потемневших глаз, она внимательно посмотрела на жениха. Он все так же мялся у порога и, чувствуя себя отвратительно, не знал, как поступить.

– Надо в полицию заявить! – вступил Боссети. – Разве можно таким гадам это с рук спускать!

– А нечего заявлять, – внятно произнесла Лаура, и Лучано похолодел.

«Вот оно что! Вот почему никаких царапин и синяков! Значит, права была та бабка из толпы!»

– Как «нечего»?! – удивился непонятливый Боссети.

– А так! Я за Карло замуж выхожу!

И правда, когда Карло вернулся из Неаполя, они с Лаурой очень быстро объявили о свадьбе. На время этого торжества Лучано уехал с Искьи. Выше его сил было видеть Лауру в подвенечном платье рядом с бывшим другом! Ненависть и боль не давали Лучано спать по ночам, сжирали его живьем. И чтобы хоть как-то забыться, он волонтером ездил во все точки Италии, где требовалась помощь после землетрясений и наводнений. Он рисковал жизнью, спасая людей, и этот риск спасал его самого и уводил от тяжелых дум.

Рождение сына у Карло и Лауры принесло ему очередные мучения, но, закаленный несчастьями и смертями, происходящими на его глазах во время спасательных операций, он почти смирился и загнал свою боль глубоко в подвалы души, привалив ее камнем выдержки и силы воли.

Получив профессию, о которой он мечтал, Лучано даже женился, но, видимо, жена, как и любая женщина, инстинктивно почувствовав его холодность и поняв, что он лишь пытается скрыться от самого себя и найти утешение в семейной жизни, сбежала с заезжим предпринимателем, оставив мужу малолетнюю дочку. Это совсем не расстроило Лучано, а скорее наоборот – указало цель жизни.