Я поверить не мог, как быстро все закончилось. Нет, в смысле, я понимал, что на вершину Эвереста могу и не попасть, но я-то думал, причиной неудачи будут погода, травма, недостаток выносливости... а не какие-то дебильные бизнес-махинации!

Джош даже словом не обмолвился, что я должен делать, оказавшись в Катманду. Наверное, дожидаться его. А может, он сразу отправляет меня в Чиангмай. Мне было плевать. Как только я окажусь там, куда он меня направляет, я звоню маме и, если обстановка позволяет, немедленно возвращаюсь в Нью-Йорк. Точно я знал лишь вот что: я больше никогда не буду иметь с Джошуа Вудом ничего общего.

Мы проехали по ухабистой дороге километра три, до китайского блокпоста. Они проверили наши документы, тщательно обыскали грузовик. И только тут до меня дошло, что Сунджо с нами нет. Я был в такой ярости, что забыл и думать про него. Пришлось подождать, пока мы не отъедем от блокпоста подальше, и только тогда спросить Запу:

— А где Сунджо?

— Он ждет нас впереди, — сказал Запа.

Похоже, Сунджо тоже сняли с маршрута. Видимо, на фоне действий капитана Шека предприятие стало слишком рискованным. К моему стыду, эта мысль знатно подняла мне настроение.

Проехав еще с три километра, грузовик притормозил. Я встал и перегнулся через кабину, ожидая увидеть Сунджо, но перед нами были только як и носильщик, направлявшиеся в базовый лагерь. Поравнявшись с яком, грузовик остановился. В носильщике я узнал Гулу. Он улыбнулся своим беззубым ртом и долго говорил с Запой; я, конечно, ни слова не понял. Закончив, Гулу помахал рукой и продолжил свой путь в базовый лагерь.

Мы проехали еще пару километров, снова остановились. Такими темпами мы прибудем в Катманду через год-другой. Тут Йоги и Яш выпрыгнули из кузова и принялись выгружать снаряжение.

— Что за черт?

— Группа Т, — ответил Запа.

— Ты вообще о чем?

Запа вместо ответа вынул из кармана мятую бумажку и протянул мне.

Прошу прощения за спектакль, но нам было нужно, чтобы все прошло как можно натуральнее, иначе капитан Шек нам бы не поверил. Теперь же он думает, что ни тебя, ни Сунджо на горе нет, и бросил поиски. Кроме того, мне нужно было ублажить моих твердолобых клиентов. Иного способа закинуть тебя на вершину до дня рождения нет. Кстати, это все Запа придумал. (Я тебе говорил, он парень непростой.) Он заведет вас в ПБЛ другой тропой. У него приказ во что бы то ни стало сохранить тебе жизнь. Иначе твоя мать меня убьет. Надеюсь, ты сумеешь взойти на вершину, но если не получится, ничего страшного.

Джош

Я перечитал записку дважды, затем поднял глаза на Запу. Тот улыбался.

— Мы пойдем в ПБЛ напрямик, короткой дорогой, — сказал он. — Но двигаться нам надо побыстрее, а то капитан Шек про все пронюхает.

Я не знал, плакать мне или радоваться. Вот же они с Джошем разыграли пьеску-то! Я понимал, почему им пришлось так поступить, но они могли сказать мне заранее, я бы сыграл роль как надо. Я был в этом совершенно уверен и собирался сообщить об этом Запе, как вдруг кто-то вышел из-за поворота. Это был Сунджо, он помахал нам рукой.

Не считая грязной носильщицкой одежды и соломы в волосах, выглядел он отлично. К восхождению готов.

Напрямик

ГУЛУ ЗАБРАЛ из лагеря носильщиков не только Сунджо. За поворотом, на другой стороне придорожного холма, лежала целая гора горного снаряжения. Веревки в бухтах, баллоны с кислородом, очки, маски, палатки, еда... Глядя на эту кучу, я думал, как мы все это добро допрем в высотные лагеря.

Ответ был прост — на собственном горбу. Запа немедленно приступил к делу и стал делить снаряжение на пять куч. Пока он был этим занят, я спросил Сунджо, что, собственно, происходит. Он знал не больше моего. Сказал, что Гулу поднял его среди ночи, сказал, что они немедленно должны покинуть лагерь носильщиков.

— Сначала я решил, что капитан Шек узнал, где я нахожусь, — сказал он. — Но как только мы отошли от лагеря на безопасное расстояние, Гулу сказал мне, что Запа теперь ведет меня и тебя на вершину отдельной группой. А пермит все тот же, твоего папы.

Я не стал рассказывать Сунджо, как я узнал о смене планов, — во-первых, я все еще злился, во-вторых, мне было немного стыдно за себя. Груз для Йоги и Яша оказался больше нашего, но все равно мне с Сунджо предстояло нести весьма серьезные рюкзаки. Еду мы поделили друг меж другом более или менее поровну. Запа весело смеялся, наблюдая, как мы кряхтим, накидывая рюкзаки:

— Чем дольше мы пробудем в пути, тем больше еды съедим и тем легче станет ваша ноша!

БАЗОВЫЙ и все прочие лагеря повыше расположены там, где расположены, не по прихоти, а по необходимости. Традиционный путь наверх, может быть, не самый короткий, но зато он самый безопасный и простой. (По стандартам Эвереста, конечно, где нет ничего по-настоящему простого и безопасного.) Короткая дорога Запы и в самом деле была короче обычной, но зато в десять раз сложнее. Первое препятствие на нашем пути было огромное ледовое поле — ледяные зазубрины торчали из земли, что акульи челюсти. Сунджо и я шли аккуратно, опираясь на альпенштоки, чтобы не упасть и не наживиться на ледяные мечи. Шерпы же бежали вперед, словно конькобежцы, и вскоре мы их потеряли из виду — так, две точки на горизонте. Думаю, Запе ничего не стоило припустить за ними и не отстать, но он шел с нашей скоростью, метрах в ста впереди, то и дело оглядываясь, чтобы удостовериться, что мы еще живы.

Мы догнали Йоги и Яша ближе к закату, и к этому времени они уже поставили лагерь, приготовили еду и развлекались тем, что швырялись ледорубами в ледовую стену — такую высокую, что, казалось, она упирается в самое небо.

У меня от усталости дрожали ноги. Шея и плечи ныли — казалось, по ним весь день били батогами. И единственным утешением мне было то, что Сунджо выглядел еще хуже. У него не хватило сил даже самостоятельно скинуть рюкзак, а заговорить он смог только после двух кружек горячего чаю.

Я же, выпив третью кружку, пришел в себя настолько, что смог хорошенько разглядеть ледовую стену и