низкий, звучит опасно, заставляя замолчать всех, даже Морин. – Мы посягнули на личное пространство Мэделин без какой-либо конкретной причины и ничего не нашли.

Ничего. Я сглатываю огромный комок в горле, концентрируясь на том, чтобы не разрыдаться. Они ничего не нашли. Ма и тетушки все-таки успели вовремя избавиться от тела.

– Но она, должно быть, спрятала их где-то еще! – кричит Морин. – Разве остальные поставщики не члены ее семьи? Может быть, мы должны обыскать и их номера!

Том хмурится.

– Правда…

– Нет. – Выражение лица Нейтана заставляет меня думать о неспокойное море. – Мы сделали достаточно. И ты должна извиниться перед Мэделин.

– Извиниться перед ней? – пронзительно кричит Морин.

Она выглядит настолько потрясенной, что что-то внутри меня ломается.

И меня вдруг охватывает ярость. Переполняющая, правда. Она взяла подарки, предназначенные для ее лучшей подруги, и попыталась подбросить их в мою комнату, когда решила, что ее вот-вот обнаружат. Она не в том положении, чтобы судить меня. Когда я говорю, слова выплескиваются, как из ведра:

– Я думаю, мы должны проверить твою комнату, Морин.

Все затихают, все взгляды устремляются на Морин.

– Но… – Что бы еще ни собиралась сказать Морин, все отпадает.

Она смотрит на меня, и я не знаю, что это, но она, должно быть, заметила что-то в выражении моего лица.

Ее глаза расширяются от шока, а рот беззвучно закрывается.

Впервые я вижу, что написано на ее лице. Страх.

Она знает, что я сделала что-то, что помешало ее планам.

И от шока ее маска сползает, совсем немного, и Жаклин знает свою лучшую подругу достаточно хорошо, чтобы понять, что только что произошло…

Ее бледные плечи перестают дрожать, и она смотрит на Морин. Затем тихо, как перышко, приземлившееся на снег, Жаклин произносит:

– Ты последняя видела подарки.

Так тихо, но невозможно было это игнорировать.

– Нет, Джеки, я клянусь…

Жаклин поворачивается к Нейтану и говорит все тем же мучительно тихим голосом:

– Я бы хотела посмотреть ее номер, пожалуйста.

Нейтан мрачно кивает.

– Нет! – кричит Морин, но уже слишком поздно.

Свита разворачивается, как прилив, неудержимо, и не успеваю я опомниться, как мы уже снова следуем по коридору, а Морин, спотыкаясь, умоляет нас остановиться. Это не очень приятно. Определенно не то, чем бы я хотела гордиться, но, думаю, это необходимо. И когда мы добираемся до комнаты 317, я почти хочу крикнуть им, чтобы они остановились, повернули назад. Но я стою и позволяю им открыть дверь, пока Морин ходит туда-сюда, бормоча:

– Ты же знаешь, что они ничего не найдут. Боже, какая пустая трата времени. Она должна была что-то сделать, она, она должна была что-то устроить…

И я чувствую, как у меня скручивает живот.

Я хотела подождать снаружи, как раньше, но не оставаться наедине с Морин, поэтому следую за всеми. Я снова в ее номере, стою в дверном проеме, рядом с дверью в ванную, пока охранники проходят через комнату. Они ведут себя осторожно, возможно, потому что здесь их босс, но все равно это кажется нарушением приватности. Вторжением. Теперь я понимаю значение этого слова. Все эти грузные мужчины ходят по красивому гостиничному номеру, переворачивают каждую подушку, открывают каждый шкаф. Я представляю, как они перебирают багаж Морин, их руки сортируют ее нижнее белье, и от этого мне становилось плохо.

– Заставь их остановиться, – умоляет Морин Жаклин. Та отворачивается от нее, опустив глаза, и Морин обращается к Нейтану. – Вы не можете этого делать. Я не даю своего согласия!

– Мне очень жаль, – говорит он, и я вижу, что ему тоже тяжело. Он не наслаждается этим, ни капельки.

Том ходит повсюду, заглядывает через плечи охранников и приказывает им смотреть внимательнее и быстрее. Он действительно сказал «Смотрите внимательнее и быстрее», как будто в этом есть хоть капля проклятого смысла. Его глаза горят. Он выглядит более живым, чем я видела его до сих пор. Ему это нравится. Тогда я решаю, что презираю его. Жаклин не должна быть с таким грубым и самодовольным мужчиной. У нее милый нрав, в то время как Том какой угодно, только не милый. Со временем он измотает ее, лишит нежности, пока не останется только обида, жесткая и острая.

Кто-то в спальне выкрикивает:

– Нашел!

Я закрываю глаза, все внутри меня замерло. Вот оно.

Как будто выстрелил пистолет. Обычно стреляют вверх, чтобы обратить на себя внимание, и атмосфера становится электрической. Охранник выбегает из спальни с сумкой, Том и его отец бросаются к нему и выхватывают ее. Или, по крайней мере, пытаются это сделать. Охранник кричит «Отойдите, пожалуйста, сэр», пока Нейтан не поднимает руку и не говорит слишком ревностному охраннику, что все в порядке.

Сумку берет мистер Сутопо, открывает ее.

Драгоценности высыпаются наружу, как блестящие кишки. Это выглядит непристойно и как-то неприлично. Я отворачиваюсь, и все задыхаются. Жаклин издает полувсхлип-полувздох.

– Нет, – стонет Морин. – Нет, этого не может быть. Мне нужно… Мне…

Она возится со своим телефоном, но Том выхватывает его у нее.

– Отдай его назад! Я думаю, это считается уликой, – ворчит он.

Нейтан хмурится. Ему явно не нравится Том так же, как и мне, но я не знаю, прав ли Том. Считается ли ее телефон доказательством? Доказательством? Нейтан протягивает руку.

– Пожалуйста, дайте мне телефон. Мы сохраним его в нашем сейфе, и мы ничего не будем делать, пока не вызовем полицию.

С неохотой Том подчиняется.

– Слава богу, мы их вернули, – говорит миссис Сутопо, наклоняясь и поглаживая груду драгоценностей, будто это ребенок.

Жаклин качает головой и шепчет Морин:

– Как ты могла? Как ты могла?

Не думаю, что Морин может выглядеть еще хуже, но, когда Жаклин произносит это, лицо Морин морщится.

– Я не хотела… Я просто…

Нейтан кладет руку на плечо Морин.

– Думаю, будет лучше, если ты больше ничего не скажешь. Пойдем ко мне в офис.

Его голос звучит твердо и обнадеживающе, и я понимаю, что он пытается ей помочь.

Моя грудь болезненно сжимается. Я хочу протянуть руку и прикоснуться к нему, поблагодарить за проявленное сострадание.

– Твой офис? – говорит Том с усмешкой. – Это несерьезно. Это уже не твоя проблема, а преступника. Я вызываю копов.

– Нет!

Все останавливаются и смотрят в явном замешательстве. Морин и Жаклин прокричали это одновременно.

– Детка, – говорит Том, беря Жаклин за руку, – ты не понимаешь…

– Понимаю, – тихо говорит она. – И я не хочу выдвигать обвинения.

Морин задыхается.

– Спасибо…

– Ладно, это просто бред. – Том отпускает руку Жаклин и совершенно беззлобно смеется. – Я имею в виду, знаю, что она твоя