Но я не хочу его потерять. Я боюсь его потерять, потому что такие владения обычно теряют только вместе с головой, и хорошо, если только с головой самого старшего в роду. Иногда и всего семейства разом.

Управляющий сопроводил меня до самого внешнего дворика, где уже ждали снаряжённые пластуны и сотня человек охраны. Мне показалось, бойцы смотрят на меня с надеждой. Даже если всего лишь показалось, отрадно было осознавать, что кому-то, может быть, ты кажешься символом спасения, благополучия. Тешит самолюбие, конечно.

— Где мой секретарь?

— Здесь, милорд. — Фикрийд выбрался из-за ящериного бока с папкой и чернильницей наготове.

— Думаю, положенные формулы завещания ты знаешь лучше меня. Подготовь всё прямо сейчас. Я хочу подписать его до того, как покину замок. От войны я и на этот раз не собираюсь бежать. А где уж она может меня настигнуть — знают только боги.

— Конечно, милорд.

— Распоряжения по распределению сумм и имений остаётся неизменным. Напиши, что своим наследником я хочу назвать Яромира. Давай, я подожду.

Завещание было готово в несколько минут, написанное чётким разборчивым почерком, хотя писалось на папке, уложенной прямо поверх ящериного бока, благо хоть ящеры — животные покладистые, спокойные. Я поставил свою подпись, приложил личный знак — и ощутил какую-то пустоту в душе.

Казалось бы, что такого особенного? Завещания представители знати пишут сразу же, как только вступают во владение титулом и имуществом, и иной раз переписывают по много раз на протяжении всей жизни. Я тоже его писал вскоре после получения знамени и ничего особенного не испытал. Потом пару раз дополнял — тоже без эмоций. Само собой — тогда поступок выглядел абстрактно, как любая традиционная церемония, чьи практические корни давно съедены миновавшими веками.

Но сейчас поставленная подпись не была одной лишь уступкой приличиям. Меня действительно могут убить. Да, собственно, с момента вторжения уже раза три я вполне мог сложиться. В той же «гармошке», скажем. Об этом не то чтобы трудно — просто противно думать.

Фикрийд поднёс документ на подпись и управляющему, и коменданту замка, и старшему офицеру моих войск. Я заметил краем глаза, что тот подписался не одним только именем, но и фамилией. Видимо, его мучают те же заботы, что и меня. Он тоже может погибнуть, так что право на привилегии нужно успеть осуществить, чтоб семья получила их в наследство вместе с имуществом и памятью об отце и муже. Обозначить свою фамилию на завещании лорда — самый лучший способ засвидетельствовать её.

Теперь бумага будет отнесена наверх, в мой кабинет, и бережно припрятана. Идеальный вариант, если она вообще не понадобится. Я предпочёл бы в будущем, уже после того, конечно, как будут решены все проблемы и Серт опять окажется в моих руках, реанимированный и обновлённый после военной разрухи, отдать титул и земли добровольно, когда соберусь уходить на покой — в Империи такое очень даже возможно. А уж Яромиру ли или кому-то другому из числа моих сыновей — дело десятое.

Внешняя линия обороны Ледяного предела была образована в первую очередь горным хребтом под названием Хрупкий склон, на который опирались три замка — Младший уступ, Озёрный уступ, Приморский уступ. Они и раньше, в общем-то, содержались в полном порядке, а сейчас были спешно подновлены, укреплены, доверху загружены продовольствием и боеприпасами, а также подключены к дополнительной системе магической трансляции. На неё возлагались особенные надежды — её можно было перерезать, лишь точно зная принципы её работы, а откуда врагу их знать? Наши маги им в плен пока не попадали, а на «догадаться» требуется время. Может, и разберутся, но не вдруг.

Те, кто будет сидеть здесь, заранее готовились к тяжёлой осаде. По сути, их задача не столько в том, чтоб встать стеной на пути противника, сколько в том, чтоб сковать вокруг своей особы побольше сил противника и при случае ковырять их в спину.

Здесь я наконец-то встретил Аканша, Элшафра и Ягрула.

— Я надеялся, что ты будешь со мной, — сказал своему бывшему заму после того, как обнял и основательно хлопнул по спине.

— Буду там, где милорд скажет.

— На «ты», как раньше. По крайней мере, до конца войны.

В ответ мне заулыбались. Чувствовалось, что не только мне припомнились старые добрые времена. Особенно добрыми они казались сейчас, потому что давно остались в прошлом, давно завершились благополучно для нас. С тех пор мы прожили уже солидный кусок жизни, но всегда отрадно вернуться во времена молодости, даже если спровоцировавшие этот возврат обстоятельства от приятного далеки.

— Насколько усилены гарнизоны?

— Втрое. Моих людей тут тоже немало. Есть и наёмники.

— Кстати — вы все успели вывезти семьи?

— Я поручил это Шехмин, — усмехнулся Аканш. — Она присмотрит и за моими младшими жёнами, и за семействами Элшафра и Ягрула.

— Отправил их в столицу? Не волнуйся, без поддержки не останутся. Кстати — кто-нибудь уже видел в этих краях отряды нашего противника?

— Естественно. Время от времени их разведывательные отряды появляются в отдалении. Но не приближаются.

— У тебя тоже возникло ощущение, что они решили сперва освоить уже взятые территории и лишь потом захватывать новое?

— Возникло. Более того, приходили сюда несколько торговцев, никто из них не рассказывал о каких-либо зверствах в отношении нашего населения. Скот берут, да, и фураж берут. Не более того. Разведчики с воздуха не видели обезлюдевших или сожжённых деревень. Всё пристойно.

— То есть наши соседи по-хозяйски, рачительно обосновываются на новых землях. Очевидно.

— У них это не получится. Не позволим.

— Всяко лучше так, чем потом трупы своих крестьян снимать с деревьев. Надо отдать должное противнику — он умеет вести войну цивилизованно.

— Ему тоже нужны данники. Ведь золото извлекают из земли люди. Само оно на полях не вырастет.

— Прекрасно сказано, Элшафр!

Я поднялся на донжон замка, и для меня принесли настоящую подзорную трубу. Правда, эта, в отличие от вещицы, оставшейся у Аштии, работает на магическом принципе. Редкий пример артефакта, рассчитанного на то, чтоб с ним управлялся лишённый каких-либо чародейских навыков человек. Чтоб беспрепятственно использовать все его возможности, требовался оттиск моего личного знака, всё-таки магический предмет тоже был личным. Закончив с подготовкой, я развернул перед собой экран.

— И насколько далеко может показать?

— Почти до линии горизонта, — отозвался Аканш.

— С этой высоты?

— Нет, с этой поменьше.

— Кстати, обрати внимание. — Я щёлкнул по ткани экрана, обратившегося картинкой, которая даже казалась объёмной, пока ткань ничто не тревожило.

— Это…

— Коменданта крепости сюда. И аналитиков. — Я, нахмурившись, разглядывал картинку. — По всему получается, что я притягиваю неприятности. Сколько их, как считаешь?