Черт подери!

Она опустилась на колени, а студенты, осторожно переступив через листки, не переставая весело щебетать, проследовали дальше. Она лихорадочно запихивала бумажки обратно, чувствуя себя при этом очень глупо, а потом посмотрела на оборванный ремешок сумочки. Заклепка сломалась. И вдруг поняла, что кругом стоит тишина. Ей стало совсем страшно, она дрожала на сквозняке в промокшей насквозь одежде, и от страха тоже, – сообразила она, заталкивая записную книжку в сумочку. Болтовня студентов уже стихла, и она осталась одна. «Повернись, – подумала она, – повернись и беги обратно наверх».

Она посмотрела вверх, а потом вниз. И там и там темно, тихо и страшно.

ВЫ ДОЛЖНЫ ВСТРЕТИТЬСЯ СО СВОИМ МОНСТРОМ.

Уж не это ли имела в виду Таня Якобсон?

Прямо здесь?!

Она стояла и вслушивалась, щебет итальянцев умолк окончательно.

Успокойся, Сэм. Успокойся. Просто иди дальше вниз. С тобой все будет отлично.

Она сунула сумочку себе под мышку, сделала вниз один шаг, за ним другой и услышала резкое эхо своих шагов.

В том сне дождя не было.

И билеты в том сне продавала женщина.

Сон. Просто сон. Только и всего.

Она медленно спускалась все дальше, прошла один виток, за ним другой. Глубоко внизу, под собой, она услышала слабое громыхание поезда метро.

В том сне не было никаких других людей. А сегодня вечером кругом уйма народу, ведь конечно же они были, да? Она прошла вниз еще дальше, ступая на цыпочках, стараясь идти бесшумно, чтобы не было никакого эха и никто не смог бы услышать, чтобы, если уж он дожидается там, тогда… Бог мой, подумала она, ведь ее пальто шуршало, и сумочка терлась о него. Она снова остановилась и прислушалась. Снова слабое громыхание – нового поезда, а потом – тишина. Сколько же осталось ступенек? Как далеко она прошла? Сэм ощутила покалывание сзади в шее. Кто-то крался вниз следом за ней. Кто-то стоял позади нее.

Она резко повернулась.

Ни души.

Она почувствовала, как бьется ее сердце, бьется так громко, что она почти слышит его. Ну, давай же, Сэм. Встреться со своим монстром. Встреться со своим монстром.

И что же, черт подери, ты станешь делать, когда его встретишь? Ударишь его сумочкой и попытаешься удрать от него? Удрать от него – куда? На пустую платформу?

Она стояла и в ужасе смотрела назад, вверх по лестнице, а затем продолжала спускаться вниз, медленно, стараясь не шуметь и понимая, что это невозможно.

«Я должна уже была бы находиться в самом низу, – думала она. – Сколько же осталось ступенек? Всего их триста». Она прошла вниз еще немного, считая про себя. Пять. Шесть. Семь. Господи, как медленно! Сэм поняла, что не прошла и половины.

А потом она окаменела.

Прямо под собой, в считаных ярдах от себя, она услышала шарканье ног. Она прислушалась не шевелясь. Кто-то стоял ниже по лестнице, прямо под ней, тяжело дыша.

Опять послышалось шарканье чьих-то ног. Совсем рядом. И тут же она увидела тень на стене. Неподвижную. Нет, еле-еле движущуюся.

Тень затаившегося человека, старающегося, чтобы его не заметили. Кто-то поджидал ее.

Грязные стены, казалось, смыкались вокруг. Ее словно окатили ледяной водой. Но вот тень стала стремительно приближаться. Она росла, становясь все больше, все темнее.

Она услышала гулкие, подобные ударам в барабан шаги. И сопение, по всей видимости, мужчины. Сопит, прямо как свинья.

Она повернулась и побежала спотыкаясь.

Нет! Помогите мне! Бога ради, помогите мне!

Она споткнулась и упала, сильно ушибла колено, поднялась, рывком преодолела еще несколько ступенек, цепляясь за поручень, карабкаясь вверх.

Она ударилась об стену справа, споткнулась, и ее плечо больно врезалось в поручень слева. От судорожного дыхания легкие жгло как огнем, но она бежала все дальше, слыша позади себя шаги и сопение, а его тень гналась за ее тенью, то касалась ее, то отступала.

Наконец она оказалась наверху и выбежала вон, мимо барьерчика, мимо людей, притулившихся у входа. Прочь, прочь, под проливной дождь, на свет уличных огней.

Она прислонилась к стене, еле дыша, заглатывая воздух большими, глубокими вдохами, чувствуя, как ее сердце гулко бьется в груди. Острая резь в животе заставила ее скрючиться. Сэм ждала, пока боль отпустит, но она не проходила, а дождь тем временем смывал пот с ее лица.

Она стянула перчатки и с благодарностью подставила под холодные струи ливня свои пылающие ладони. Она простояла так довольно долго, пока не стала походить на привычный персонаж уличной обстановки: незаметное, скрючившееся, как в любом большом городе, еще одно отверженное существо, мимо которого вы проходите, ускоряя шаг, стараясь ни в коем случае не смотреть на него. Сэм медленно заковыляла по улице, чертовски болела лодыжка. Она направлялась к телефонной будке, которую разглядела неподалеку.

Пролистала справочную книгу и отыскала номер телефона компании техобслуживания.

– Могу я узнать ваш членский номер?[14]– строго спросила девушка.

– Моя карточка осталась в машине. У нас коллективное членство, от одной компании. «Киностудия Кена Шепперда».

Она ждала у трубки довольно продолжительное время, прежде чем девушка вернулась и недоверчивым грубым тоном произнесла:

– Если вы подождете у своего автомобиля, мы направим туда кого-нибудь, когда сможем.

– И как долго надо будет ждать?

– Как минимум час. У нас в данный момент масса вызовов.

Сэм устало забралась обратно в «ягуар», закрыла дверцы и сидела, тупо глядя вперед. Устало прикрыла глаза, а в мозгу все бурлило; интересно, не вообразила ли она все и на сей раз. Она видела движущуюся тень, слышала шарканье ног, дыхание, сопение, тень гналась за нею вверх по ступенькам. Она содрогнулась и в ужасе посмотрела через окно в темноту, потом включила радио.

И почти тут же выключила его, испугавшись, что не сможет расслышать звуков снаружи. Она сидела и молча ждала, думая об этой группе сна, и о Бэмфорде, и о тени, которая поднималась по ступенькам, направляясь к ней.

А если Бэмфорд прав? И Таня Якобсон тоже?

Если эта тень существовала только в ее собственном сознании?

Если. Если. По всей вероятности, они правы. Ну и пошли они к чертовой матери!

Да, старичок, совсем она чокнулась. Моя жена? Сэм?

Да, боюсь, что на нее кирпич свалился.