– Да наш, наш, – вздохнул полковник, – вот только времени у нас нет. Наверху в ярости. Если ничего не нароем в ближайшее время, то посыпятся многие головы.

– Мадемуазель Кристина, пожалуйста, помогите нашему другу, – голос Грановского был и просящим, и немного напрягающим, как бы говорящим: «Только попробуй не помочь…»

– Да я не против, вот только нужна хоть какая-нибудь зацепка – адрес, личная вещь пострадавшего, интервью с охранниками…

– Адрес – это без проблем. Интервью с охранниками пока исключается, мы должны держать ваше участие в тайне, – Игорь Николаевич задумался. – Личная вещь… можно попробовать, но требуется время. А видеозапись подойдёт?

С большим удивлением Кристина взглянула на полковника, а потом, медленно выговаривая слова, спросила:

– А вы что, сами не можете увидеть, кто там был?

Полковник смутился, даже покраснел, а потом, явно нехотя, сказал:

– Да мы смотрели… Только там какая-то явная чертовщина, на той записи, вот и обратились к вам, точнее, нам Лев Михайлович посоветовал…

– Показывайте! – коротко приказала Кристина. Дело становилось всё загадочнее.

В результате просмотра видеозаписи у неё родилось стойкое ощущение, что где-то она уже видела подобное. На экране хорошо были видны охранники, ведущие под пристальным наблюдением и опекой невысокого невзрачного мужичонку, потом была видна улица, потом машины, а вот ещё…

– Кого вы видите на экране? – обратилась Кристина к находящимся в комнате мужчинам.

– Мы видим людей… вот только лица у них всё время расплываются, меняются. А ещё тени… размытые силуэты… какие-то блики… – все мужские голоса говорили об одном: на экране они толком не видели ни негров, ни скинхедов.

А вот Кристина видела одетых в нелепые клоунские наряды людей, правда лица их, действительно, всё время расплывались, причём как у скинхедов, так и у подозрительных негров. Хотя, в какие-то мгновения она успевала ухватить отдельные черты, а одно лицо показалось ей даже ужасно знакомым. Нет, разумеется, это ей показалось – любовное томление навеяло.

– Простите, господин полковник, вот вы сказали, что настоящие негры утверждают, будто эти – не настоящие. А как они сумели их разглядеть?

– По дополнительным фотороботам. Мы их составили, когда поняли, что на записи ничего не видим.

– Ага, понятно. Теперь помолчите, пожалуйста, – строго сказала Кристина, и все мужчины сразу замолкли, с надеждой уставившись на неё.

Полчаса в «лёгкости» дали очень мало. Кристина, конечно, поняла, что охранники ни в чём не виноваты, но, к своей злости и стыду, поняла она и другое – здесь опять поработал тот неведомый ей умелец, что и в деле с листовками. Всё та же манная каша, всё те же клоуны-фашисты, всё те же нелепые звери. И блуждание в обволакивающем тумане… И ещё одно увиделось ей очень явно – пострадавшему она помочь не в состоянии, даже и пытаться не стоит.

– Господа, – собравшись с духом, грустно выдохнула она, – дело это очень сложное, и с наскока его не решить. Более того, помочь вашему пострадавшему ВИПу я не смогу, моих сил на это не хватит. Может быть, кто-нибудь и справится, но я не знаю человека с такими способностями, – посмотрев на явно разочарованные мужские лица, она решила несколько подсластить горькую пилюлю: – Однако две вещи могу утверждать почти наверняка. Первая – нападение было спланировано заранее, но охранники пострадавшего здесь ни при чём. И вторая – в деле, хотите верьте, хотите нет, замешан очень мощный маг. И этот же самый маг прикрывает тех шутников с листовками, о которых вы не хотите серьёзно думать. Всё это звенья одной цепи. Вот так вот…

Полковник крякнул, папа только отвёл глаза, а Грановский перестал улыбаться, и взгляд его стал колючим.

– Скажите, Кристина, – справился с собой Игорь Николаевич, – вы ещё чем-то можете помочь?

Кристина задумалась. Здесь был явный вызов, таинственный соперник её уже достал, но, с другой стороны, ввязываться в историю, где замешаны крупные шишки, не особенно хотелось. Поэтому она быстро нашла для себя компромисс:

– Когда вы найдёте хоть какую-нибудь зацепку, тогда я, наверное, смогу раскрутить дело дальше. А пока – извините…

– И на том спасибо, – устало поблагодарил полковник.

Выйдя из кабинета и оставив мужчин решать их проблемы самостоятельно, она набрала номер Марка.

– Привет, дорогой, – промурлыкала она в трубку.

– Кристя? – голос у Марка был озабоченным. – Привет! Рад тебя слышать.

– Сегодня. В девять вечера. Отель «Ритц». Найдёшь меня в ресторане «Икорная земля». До встречи… – и Кристя нажала на кнопку отбоя, не дав Марку ничего сказать.

В комнате Марка стояла напряжённая тишина, только постанывал Кирилл, который никак не мог удобно расположить руку, ушибленную в драке. Марк тоже был мрачен, изредка взглядывая в зеркало, где отражалась исцарапанная физиономия с фингалом почти на пол-лица. Даже дядя Костя сегодня был необычайно печален и молчалив. Только Оранж изредка ухмылялся. В общем, все выглядели так, будто провалили главное дело своей жизни и теперь безмерно скорбят по напрасно потраченным годам.

На столе, вопреки обыкновению, вместо виски стоял чайник в окружении множества пирожных, которые за утро успел напечь дядя. На отсутствии спиртного настоял Марк, вызвав при этом бурю негодования у своих друзей и молчаливое одобрение – у дяди. Объяснять, почему он больше не хочет виски, Марк не стал, но упёрся рогом, пообещав, что, если ребята купят алкоголь, он просто не пустит их в дом. Друзья, конечно, оскорбились, но вынуждены были смириться, так как ссориться с Марком, и особенно с его дядей, сейчас совсем не хотелось, ведь всё самое интересное только начиналось. Впрочем, Марк поклялся очень скоро объяснить друзьям внезапно возникшее отвращение к столь любимому им раньше напитку, пообещав, что объяснения эти будут чрезвычайно убедительными, они и сами проникнутся. Туманно, ничего не скажешь, но другого всё равно никто не предложил.

– Ну что ж, друзья, подведём итог, – прервал Константин молчание, ставшее чересчур гнетущим. – Что мы имеем: одна ушибленная рука, синее исцарапанное лицо, серьёзный ушиб нижних конечностей (это я о себе) и глумливую рожу Оранжа, опять отделавшегося посмехушками, – дядя с подозрением взглянул на продолжавшего лыбиться Оранжа.

– Неправда, – неубедительно возмутился Оранж, отставив чашку с чаем, на которую до этого минут двадцать пялился с явным непониманием, – тот здоровый тип в костюме так двинул мне по печени – я думал, там мне и трындец…

– Ага, рассказывай, я видел, как ты вертелся, как брокер на бирже, по тебе, небось, и не попали-то ни разу толком, – дядя, похоже, ни капли не верил хитрой морде Оранжа.

– Я не виноват, что вы такие неуклюжие, – заныл Оранж, – вечно меня крайним пытаетесь сделать. Сами виноваты, подвижнее надо быть.