— Помогите! Спасите! Зверский маньяк покушается на драгоценную девичью честь! — Воодушевленно прокричала я в сторону леса страдальческим голосом. — О, нет! Только не это! Пожалуйста, не отрывайте мне ноги!

— Я вот сейчас действительно тебе ноги оторву! — Пригрозил Рандаргаст, встряхивая меня как мешок с картошкой. — Джуди! Я пытаюсь вести себя по-человечески, имей в виду все портишь именно ты!

— Очень по-человечески, Рандаргаст, я прямо оценила! — Откликнулась я. — Это твое Зерцало — прямо верх человечности! Хэлпушки! Спасите-помогите! Режут-убивают! Насилуют-пинают!

Он испустил мучительный вздох и замолчал. Сопровождаемые моими воплями, мы покинули лес и добрались до Гильдии, где нас уже встречали ведьмы, похоже в полном составе. Они, с изумлением, выслушивали мои жалобные стенания и причитания, а я изгалялась в расписывании воображаемых ужасов, которые якобы сотворил со мною в лесу Рандаргаст. Он молча тащил меня, периодически встряхивая, чтобы подтянуть повыше, и гневно сопя. Ведьмы же молчали, глядя на него с почтением и недоверием. Да-да, дорогулечки, послушайте меня, я вам сейчас такое расскажу! Пусть этот мерзавец подавится своей новой репутацией.

Рандаргаст протащил меня под аркой, что вела на другую сторону здания, донес до небольшой площади, где пофыркивали две лошади и плюхнул на телегу. Здесь я испустила самый душераздирающий визг, на который были только способны мои связки. Лошади испуганно вздыбились, но Рандаргаст успел перехватить поводья — с другой стороны кто-то уже болтался на морде у второй лошади.

— Прекрати! — Рявкнул Рандаргаст и железно лязгнул дверкой. Я огляделась. Клетка. Разорви меня гром. Разрази меня на части. Ну и так далее. Это уже ни в какие ворота не лезет. Грубые кривоватые прутья. В тех местах, где они пересекались, были зачем-то сделаны шарики, черные и блестящие словно обсидиан.

— Ну Рандаргаст! — Яростно выкрикнула я и схватилась за прутья. Шарики, к которым я прикоснулась, вдруг вспыхнули синим огнем и обожгли меня болезненным разрядом. Меня отшвырнуло на толстую соломенную подстилку, которую заботливо рассыпали по дну телеги. Ух, ничего себе передернуло! Я поднесла к глазам трясущиеся руки и обнаружила багровые полосы. Подула на них и устало подумала, что видимо это магическая клетка. Так что орать и сопротивляться теперь бесполезно. Хорошо хоть соломы не пожалели. Я ощупала ошейник — он был сплошным, безо всяких там замочков, снова магия, так ее! Не понимаю только зачем тогда он открыл мне метку?

Я легла на спину, бессмысленно глядя на небо в клеточку. Все бесполезно. Теперь меня будут судить за преступления двух мерзавцев — черного дракона Рэндара и ведьмы Скарраги. И за них же торжественно казнят. Вот же гадство непотребное!

Телега колыхнулась, звонко застучали копыта — мы тронулись в путь. Вскоре небо захлестнули переплетающиеся ветви, расчертили его и укрыли густой листвой, а дробот копыт стал мягче, приглушённее. Мы вступили в лес.

— Эй?

— Мочи попей! — Проворчала я. Снова Рандаргаст. Как он мне уже надоел!

— Джуди! Это совершенно немыслимое выражение для девушки! — Он ехал верхом рядом с клеткой.

— Давай, еще поучи меня хорошим манерам! Ты меня в клетку посадил, как животное, так что имею право теперь вести себя соответственно! — Яростно вызверилась я. Рандаргаст промолчал. Судя по звуку, он уехал вперед. От криков и сопротивления я обессилила. К тому же меня непрерывно мучала мысль — что это было там, на поляне Хранителей? С чего вдруг это внезапное великодушие? Он у нас человек-зебра? Полоса доброго поведения, полоса — злобного? А может у Рандаргаста раздвоение личности? Эдакий доктор Джекилл и мистер Хайд в магическом мире. Не понимаю, что он делает. И чего он так довязался до меня? Мог бы и отпустить, раз такой добрый. Или не давать мне энергии, раз уж он злобный урод. А и так, и эдак — это странно. Пожалуй, пришло время забыть все хорошее, что у меня было к Рандаргасту. Ненавижу этого ублюдка. А значит того нашего прошлого больше нет. И больше меня к нему не тянет. Вот смехота! Если бы Рэндар сейчас попытался меня соблазнить Рандаргастовой внешностью, то вряд ли бы у него что-нибудь вышло. Отчего же в моей жизни все случается так не вовремя?

Клетка мерно покачивалась, тени скользили по моему лицу. Устав от всех этих трепыханий и переживаний, убаюканная движением, я задремала.

ГЛАВА 30. В клетке

Путь наш шел сначала лесной дорогой, затем через поля, за которыми начали встречаться первые деревеньки. Здесь, при виде клетки, вокруг дороги стягивались толпы любопытных. Еще бы! Не каждый день увидишь такое зрелище, как девушка в клетке! Рандаргаст, с осанкой генерала на параде, молча держался рядом со мной, видимо опасаясь, что я снова чего-нибудь выкину. Куда там! Меня охватило вдруг сильнейшее, просто сокрушительное отчаяние. Мне больше не хотелось ни сопротивляться, ни препятствовать происходящему. Пусть везут на этот свой проклятый суд. Настроение мое стало совершенно поганым. Немного подумав, я уныло затянула плаксивым голосом:

— По приютам я с детства скитался! Не имея родного угла! Ах, зачем я на свет появился! Ах, зачем меня мать родила!

Толпа ахнула, задвигалась, забормотала, люди принялись вполголоса переговариваться.

— Замолчи, — сквозь зубы проговорил Рандаргаст, глаза его блестели яростно и холодно, он старательно смотрел вдаль. Я всхлипнула, подобралась поближе к решетке, хотела было взяться за прутья, но вспомнила об их магии и передумала.

— Люди добрые, — обратилась я к крестьянам душераздирающим голосом, — вот, поглядите, что творят мужчины, когда женщина им отказывает. Разве же это не беспредел? А ведь всего-то я хотела сохранить свою девичью честь! И вот что он сделал в отместку — посадил меня в клетку, как преступницу какую! Что же это делается такое, а?

— Замолчи! — Прошипел Рандаргаст, его щеки медленно наливались алым. Я злорадно улыбнулась. И в самом деле — если я буду психовать, ругаться и проклинать всех вокруг, это только уверит людей в справедливости происходящего. Злую ведьму посадили в клетку — это нормально, это хорошо, чего ей сочувствовать? Заслужила! Поэтому я не буду так делать. Пусть Рандаргаст огребает от окружающих, пусть этому засранцу будет стыдно, если не передо мной, так перед другими!

— Джуди! Я сейчас лишу тебя голоса, — едва слышно прорычал он, мельком глянув в мою сторону. Я глухо зарыдала, уткнувшись лицом себе в колени, и это вышло очень даже естественно, потому что несправедливость происходящего давно уже вызывала у меня слезы. Нет, не обиды или горя, а горячие слезы ярости, обжигающие слезы гнева. Если бы я могла снять проклятый ошейник, одними этими чувствами я легко устроила