— Я хочу, чтобы ты выздоровела, и сделаю ради этого все. Хочу, чтобы Боря пошел в художку и не похоронил талант, и Наташка — тоже. Ну какая из нее медсестра?

«И хочу, чтобы не было ядерной войны, или пусть проклятый таймер отмотает время хотя бы на пару десятков лет вперед». С большой вероятностью человечество не погибнет, и я останусь жить, но то, что настанет потом, с трудом можно будет назвать жизнью.

— Итак, давайте подытожим, потому что мне надо позвонить бабушке и сказать, чтобы высылала товар каждый день, по двадцать пять килограммов. Дед будет принимать и продавать. Я попробую найти нужный кофе или посмотреть, что еще можно возить отсюда туда. Когда придут все результаты обследований и станет ясно, подходит ли мама для операции в онкоцентре, у нас будет кругленькая сумма на руках.

Мама поджала губы, потерла глаза, словно пыталась загнать назад навернувшиеся слезы. Опустила голову, закрыв лицо волосами, и наконец заговорила:

— Это… Это невероятно. Как… В какой-то сказке. Я думала — все, не выкарабкаюсь, и вот… — Вскинув голову, она посмотрела на меня. — Павлик, если бы не ты… И Наташа помогает, и даже Боря… Так неожиданно! А тебе я, можно сказать, жизнью обязана.

— Все, ма, ты у меня в рабстве, — усмехнулся я. — Просто не психуй. Тебе сейчас нельзя.

— Постараюсь.

— Значит, решено: завтра дед — вместо меня, я — на склады? — Я посмотрел на деда, тот кивнул. — Ага, эта часть плана ясна, теперь надо позвонить бабушке Эльзе.

Дед закрыл дверь на кухню, чтобы меня не смущать.

Я набрал бабушку — она, к счастью, сразу ответила. Отчитался о том, как прошел день, рассказал про деда и что маму кладут на обследование уже завтра, поделился далеко идущими планами, попросил ежедневно высылать товар поездом тети Иры — он идет быстрее, и ничего не успеет испортиться, а уж проводница найдет способ его спрятать от таможенников. Пообещал приехать через три дня — я ж получил добро на закупку партии кофе — и вернуться в Москву на следующий день. Бабушка отчиталась, что завтра приедет пятнадцать килограммов черешни и десять — абрикосов.

Слава богу, орехов нет.

Распрощавшись с бабушкой, я набрал Илью, но никто не ответил. Летом в квартире делать нечего. Он, наверное, на базе или купается в море, и домой придет к десяти, а родители на работе.

А пока — милое семейное чаепитие с галетным печеньем. Потом — разглядывание фотографий, где дед маленький. Фотографий отца у него оказалось совсем мало — семейные альбомы остались у покойной бабушки, а отец потом избавился от всех снимков, где они всей семьей.

Дед говорил о себе отстраненно, словно пересказывал давно подготовленный доклад. И несмотря на кажущуюся открытость, я чувствовал, он не то чтобы насторожен и закрыт, а будто бы держит под замком часть своей личности. Может, и правда подозревает, что внезапно обрушившиеся родственники с ним только из-за его квартиры в Москве. А может, он всегда такой.

В десять я еще раз набрал Илью. Ответил Леонид Эдуардович.

— Привет, Паша. Ты как?

— Все хорошо, — уверил его я. — В Москве. Маму завтра кладут на обследование.

— Это замечательно. Мы все рады за тебя. Теперь зову Илью.

— Пашка, привет! — выпалил друг.

Я пересказал то, что уже говорил его отцу, и спросил:

— Как там наши? Слушаются?

— Ну… да. Тренируемся. Но у тебя лучше получалось.

Я поинтересовался:

— Наташка Алису не сожрала?

— Эту сожрешь, — усмехнулся Илья.

— Вы не гоните ее. У нее… сложная жизненная ситуация, и некуда пойти.

— Да она один раз пришла и больше не ходит.

— Наташка… Вот же…

— Да никто ей слова плохого не сказал. — Илья немного помолчал и добавил: — Чет кажется, что она на тебя ходила. Посмотрела, что тебя нет, и перестала.

— Не должна бы.

Рассказывать то, чем девочка со мной поделилась, по меньшей мере бестактно. Ей и правда некуда идти, я думал, она в нашем подвале и поселится. Или все-таки Наташка подкараулила Алису и объяснила, что ей не рады — Илье откуда это знать? Меня нет, вступиться за нее некому…

— Она нагрузку еле тянет, — продолжил Илья — Девчонки… Что у них в головах?

Алиса Илье никто, просить выяснить, в чем дело, можно разве что у Гаечки, но у нее нет телефона. Остается самому искать ответы по возвращении.

— Может, ты и прав, — согласился я, потому что гнуть свою линию было бессмысленно.

— Ты когда назад? — спросил Илья. — Или там застрял?

— Через три дня. Сколько пробуду… Недолго, скорее всего. Когда вернусь снова, непонятно. Все зависит от мамы.

— Давай побыстрее. Мы тебя ждем, — сказал Илья.

— Открывай телепорт! — улыбнулся я. — Все, увидимся.

Маме в больницу нужно было в девять, нам с дедом на вокзал — тоже в девять, потому спать мы легли пораньше, и после двух суток в поезде я сразу уснул.

Мама проснулась первая, приготовила блинов с творогом и орехами, которые дед сколько ел, столько и нахваливал. Я косился на него и пытался понять, какой он на самом деле: харизматичный весельчак, очаровавший торговку? Суровый милиционер, прогнавший коробейника? Уж точно не тот ко всему равнодушный человек, что вечером рассказывал о родне, переворачивая страницы старого фотоальбома. Похоже, еще один случай, когда человек прожил не свою жизнь. С его искусством перевоплощения ему бы в театр!

Перед тем, как уйти, мама села «на дорожку» и долго сидела, кусая губу и сжимая-разжимая пальцы. Наконец решилась, захватив выданный дедом запасной ключ, упорхнула.

Мы еще немного посидели, поехали на Казанский вокзал, вытащили ящики из подсобки, я поздоровался с Вероникой и Валентиной, и мы отправились на Дорогомиловский рынок, где нас ждала Яна, причем сегодня она надела длинную юбку и блузку цвета хаки, подчеркивающую грудь. Глаза накрасила так, что стала похожа на фараона, нанесла алую помаду. Как говорила учительница русского Вера Ивановна, ирокезы на тропе войны.

Разулыбалась, увидев нас, освободила часть прилавка. Дед включил Казанову:

— Мы к тебе, красавица! Пустишь на огонек⁈

Он сразу же отсыпал ей абрикосов. В нижнем ящике, я видел, лежали первые ананаски с бабушкиного дерева. Они отличались от армянских румянцем и размером — были вдвое больше.

— Эти продавай отдельно, — сказал я. — По две тысячи, двести рублей штука.

Пока дед готовил торговое место и раскладывал товар, я прошвырнулся по рынку, узнал цены, абрикосов не нашел, значит, мы еще на коне, и так продлится где-то неделю. Потом Украина повезет ранние. Им удобно, тут Киевский вокзал рядом. Потому нужно подыскать другой рынок. Интересно,