В этом Теттенике пыталась убедить себя, глядя на драгоценности, которые разложила перед ней рабыня. Девочка что-то щебетала, веселое, радостное даже, а Теттенике глядела на золотые камни и думала, что стоят они, верно, дорого.

Но хватит ли этих денег, чтобы выкупить жизнь?

Старуха же сидела у костра, окруженная воинами. И стоило Теттенике подойти, как все-то вдруг вскинулись, обрывая беседу, повернулись к ней, вперились взглядами. Почудилось в том недоброе.

И страх кольнул сердце.

Но Теттенике гордо подняла голову и шагнула вперед.

Она дочь кагана. И сколь бы ни боялась, она не покажет страха. Постарается не показать.

А в шатре, на мехах, взбитых рабынями, лежал цветок. Самый простой, каковые появляются в огромном количестве после дождя. И был он хрупок до того, что в руки взять страшно.

Но Теттенике взяла.

Поднесла к губам.

Цветок? Какая глупость… но стало теплее. Там. Внутри.

Я смотрела на мрачную рожу знатока высокой моды. Что сказать. Оно, конечно, каков мир, таковы и знатоки. Но глядя на нынешнего, руки сами собой к веревке тянулись, чтоб петлю сплести.

На всякий случай.

– Дэр Гроббе – отличный специалист, – сказал Ксандр, отодвигаясь от этого самого специалиста на шаг. И руки за спину убрал.

А упомянутый дэр Гроббе поклонился и ножкой шаркнул.

– Он отлично справляется со всеми… сложными вопросами.

Ага.

Почти поверила.

А что рожа разбойничья и шрамом перечеркнута, так это… это имидж такой. Сам дэр Гроббе был невысок, худощав и обряжен столь ярко, что я даже почти поверила в его чувство стиля.

Узкие панталоны алого цвета. Пурпурные штаны, которые заканчивались где-то на ладонь выше колен, а из них выглядывали другие, золотой парчи.

Розетки из розовых лент.

Камушки в центре.

Кружево.

Атлас и снова кружево.

Но вот рожа как-то выбивалась из общей благостной картины. И на меня этот самый дэр Гроббе поглядывал с некоторым опасением, будто пакости ждал.

– Стало быть, – он крутанул тонкий ус и дружелюбно осклабился. Правда, шрам, перекосивший лицо, придал улыбке некий совершенно убийственный шарм. Да и золотой зуб сместил акценты. – Вам нужен…

– Дизайнер. Стилист. Флорист.

Взгляд дэра Гроббе метнулся к Ксандру, но тот лишь пожал плечами.

– Мы ждем невест.

– Вы?

– И я в том числе.

Подумалось, что прозвучало несколько… вольно. С другой стороны, мало ли, какие у демонов порядки? И вообще, не о моем моральном облике речь, а о замке.

– Пять девушек, – продолжила я, стараясь подражать Антонине Егоровне. Уж она-то умела к каждому подход найти. И этого, шрамолицего, очаровала бы.

Очарование.

Улыбаться.

Смотреть на собеседника. И улыбаться. Искренней. Радостней. Так, будто всю жизнь только и мечтала, что о встрече с ним. И наклониться немного.

Почему-то дэр Гроббе слегка попятился.

И сглотнул.

– И свита. Это же принцессы, куда они без свиты. Понимаете?

Я выползла из-за стола, за который забралась солидности ради. Но стол был огромным, и за ним я себя чувствовала дурой, а еще самозванкой, которой, собственно говоря, и являлась.

Дэр Гроббе кивнул.

Как-то мелко. Нервозно.

– И нужно, чтобы они чувствовали себя, как дома.

– Здесь? – уточнил он на всякий случай и сделал маленький шажок к двери. Ну уж нет! От меня так просто не уйдешь. И я быстро, пока этот стилист с большой дороги не сбежал, подхватила его под руку.

Рука дернулась.

И человек тоже.

Замер. Уставился на меня круглыми глазами.

– Конечно, здесь. Где мы еще можем невест разместить? Согласитесь, будет неудобно, если оставить их там, – я махнула рукой в сторону окна, за которым на фоне прозрачного неба высились сине-зеленые горы. – Это же принцессы…

– Д-да… неудобно получится, если сожрут, – согласился дэр Гроббе.

– Кто?

– Да мало ли кто… была бы принцесса, а кому сожрать всегда найдется.

Прозвучало довольно-таки философски.

– Вот видите. А нам оно надо?

– А надо?

Показалось, что дэр Гроббе не удивится, если окажется, что да, что надо, что всех принцесс для того и пригласили.

– Не надо! – резко ответила я. – Нам жениться надо.

– Вам?

– Не мне!

Он издевается?

– Повелителю, – я выдохнула и успокоилась. – Ему приспичило жениться.

– Бывает, – понимающе кивнул дэр Гроббе и чуть тише поинтересовался. – А он уверен?

– К несчастью, да.

– А то ведь как… иной раз и вправду, лучше бы сожрал кто. В смысле, жену любимую, чтоб ее… – тяжкий вздох явно свидетельствовал, что личная жизнь глубокоуважаемого дэра Гроббе слегка не задалась. – Слуги понадобятся.

Он отряхнулся.

– Слуги… рабы?

– Рабство запрещено, – лениво протянул Ксандр, о котором я даже несколько позабыла. – Высочайше.

– Это он тоже зря, – дэр Гроббе высвободил руку. А я поинтересовалась.

– Не сбежите?

– Куда мне, – тоскливый взгляд уперся в скалы. – Там жена…

– А…

Он отряхнулся.

– Так чего менять будете? Обои там. Или обивку? Потолки красить? Росписи расписывать?

– Росписи не успеем, да и не нужен тут глобальный ремонт, – я огляделась. – Разве что по мелочи. Кое-где обивка и вправду затерлась. Тебе же лучше будет. Станешь снова красивым, как некогда… а так… полы в отличном состоянии. Где-то мрамор, где-то наборный паркет. Панели тоже не испортились со временем.

Я пошла к двери.

Дэр Гроббе за мной.

А Ксандр, стало быть, следом. Вообще-то я бы предпочла Ричарда, но тот почему-то уж третий день кряду избегал меня.

Дела у него.

Ага.

Я даже почти верю…

«Керот, который если наносить ежедневно, придает лицу белизну, получают так. Фиалковое или розовое масло и куриный жир надо поместить в глиняный сосуд и довести до кипения. Растопить белоснежный воск, добавить яичный белок и смешать с порошком из истолченных и просеянных белил, поварить немного, процедить через полотно и к сцеженному прибавить камфару, мускатный орех, две или три гвоздики. Все это завернуть в пергамент».