– Зачем дверь? Хойра хочет! Хорошо же! Давай‑давай. Хорошо.

– Кому хорошо, а кому и не очень, – спрыгнув с ложа, молодой человек демонстративно натянул на себя камуфляж. – Некогда мне тут с тобою. Дела.

– А мы быстро! Хорошо‑хорошо, ага?

– Да убери ты свои лапы! Говорю же – не‑ког‑да.

Плюнув, Дарг перепрыгнул через валявшуюся на полу гостью, вышел из казармы на улицу и, кивнув часовому, быстро зашагал к метро. Позади послышался досадливый вой. То Хойра жаловалась на злодейку‑судьбу и, вероятно, ругательски ругала Дарга. Еще б не ругать! Пришла, как говорится, со всей душой. Ласкалась, трясла арбузами‑грудями – и все, выходит, зря? Как сказали бы в старину – облом.

Раста встретила возлюбленного с радостью и восторгом, тем более, что молодой человек вовсе не обещался так быстро прийти.

– Просто решил… Кстати, я принес тебе одежду. Вот, примерь.

Девушка‑кио вмиг сбросила с себя просторную камуфляжную куртку… однако ж, примерять принесенную одежду что‑то не торопилась. Отнюдь! Наоборот, прошлась, грациозно покачивая стройными бедрами, остановилась напротив Дарга, уперев руки в бока. Большие жемчужно‑серые очи красавицы светились лукавством, чувственно‑пухлые губы подрагивали, показывая ослепительно‑белые зубы… А грудь? Небольшая, изящная, упругая…

Дарг не выдержал, протянул руку… Девушка тут же уселась к нему на колени, обняла, с жаром целуя в губы… Оба повалились на диван, одежда юноши полетела на пол…

Наверху, близ казармы, слышался леденящий душу вой. То выла рассерженная и оскорбленная Хойра. Выла, причитала и грязно ругалась, утирая ладонью зеленовато‑желтые сопли.

– Все она, та девка‑кио! Сволочь она, сволочь… Собака! Убить ее, убить. Убить надо, да‑а… Порвать на куски, растерзать, да‑а…

– Лучше вспороть живот и медленно вытягивать кишки, – негромко посоветовал кто‑то.

Воительница резко обернулась: на углу маячила приземистая фигура десятника Гамма. Судя по кольчуге и увесистой дубине, именно его десяток сегодня нес службу в казарме.

– Гамм хочет обидеть, ага…

– Гамм не хочет обидеть славную Хойру, – резко возразил десятник. – Гамм хочет помочь. Пусть славная Хойра знает: ее враги – это враги и Гамма!

– Враги Хойры, враги Гамма, – тихо повторила девица. – Гамм поможет их победить?

– Гамм поможет, – подойдя ближе, десятник нежно погладил воительницу по щеке и понизил голос до шепота:

– Гамм знает тут укромное место. Хойра пойдет? Давай‑давай?

– Давай. Хойра пойдет. Но… когда ж отомстить?

– Мы отомстим. Скоро. Хойра и Гамм.

* * *

Слегка сутулый и легкий, Быстроногий Ларр никогда не пользовался в племени тварров тем уважением, коего, по его мнению, заслуживал. Пусть он не был так силен, как некоторые, и в бою не мог долго махать дубиной или тяжелым боевым топором, пусть. Зато он метко бил из лука, и бегал – быстрее всех. За что и был поставлен гонцом. Великий вождь Тварр доверял ему самые деликатные поручения! И не зря доверял, Ларр был вовсе не так туп, как остальные рощинские нео, и рос весьма сообразительным. Приходилось соображать, иначе задавили бы еще в детстве. Его сотоварищи всегда отличались куда большею силой и свирепостью, Ларр же – увы. Ну и ладно! Силенок, да, не хватало, зато вполне хватало мозгов. Да и ноги, что ни говори – быстрые.

Ларр был нео из племени тварров. Но всегда ненавидел свой народ! Ненавидел своих приятелей, за то, что те сильнее. Ненавидел десятников, за то, что у них власть. Ненавидел Дарга – за то, что тот – сын вождя. Ненавидел и самого вождя – за то, что тот был таким грозным. По сути, Ларр ненавидел всех, но – тайно. В компаниях лебезил, улыбался, заискивал – и считался неплохим парнем. Разгадать его душу не смог даже сам Тварр, и это было то немногое, что искренне радовало Быстроногого. Ведь он оказался хитрее всех. И – умнее. Мало того, он давно уже работал сам на себя, конечно, пока – тайно.

– Стоять! – едва Ларр выбрался на савеловскую тропу, дорогу ему преградил патрульный робот торговцев.

Старенький кое‑как подлатанный «Рекс» выглядел не очень‑то грозно, да и вообще, был похож на грустную ящерицу. Тем не менее, гонец‑нео выказал ему самое искреннее уважение. Поклонился, приложив руку к сердцу, и, оглянувшись по сторонам, негромко, но вполне членораздельно произнес:

– Три. Пятнадцать. Сорок.

Именно таков был простой пароль на сегодняшнюю неделю. «Простой» – означало то, что произнесший его мог почти беспрепятственно передвигаться по савеловским землям, исключая подходы к особо охраняемым объектам – для них нужен был другой пароль, «сложный», который знали лишь избранные.

– Проходи, – услыхав пароль, «Рекс» дружелюбно мигнул фарами. – Счастливого пути.

– И вам удачной службы, господин Рекс.

Ларр точно знал, куда идти. Его не интересовал рынок, еще только пробуждающийся сейчас, ранним осенним утречком. Не интересовала железная дорога и остатки ЛЭП, не интересовали даже молодые рабыни, гонимые разномастными наемниками торговцев на рынок через железнодорожные пути. Наемникам Ларр сказал все тот же пароль и зашагал себе дальше. Шел быстро, но спокойно, не нервничая и не оглядываясь по сторонам.

Узкая неприметная тропка вилась среди куч битого кирпича и щебня, огибала треснувшие бетонные плиты, ныряла в овраги, поросшие диким чертополохом и борщевиком. Борщевика следовало опасаться, впрочем, Быстроногий был достаточно плотно одет. Толстые штаны из шкур крысособак, красный щегольской свитер из маркитантских запасов, плотная камуфляжная куртка с древними шевронами с черным орлом. На поясе висел изрядных размеров нож, а кроме ножа, имелся еще и купленный по случаю «стечкин» с полной обоймою. Вооруженье солидное, попробуй, возьми Быстроногого за просто так!

Никто к нему по пути и не цеплялся, хотя пару раз и сверкали в развалинах жадные желтоватые глаза. Однако же никто не нападал – побаивались патрульных роботов, да и сам Ларр словно бы излучал уверенность, и, по всему видно, шастал здесь не впервой.

Обойдя старую водонапорную башню, срезанную боевым лазером под самую крышу, Быстроногий нырнул в расщелину меж старыми полуразрушенными домами, бывшими пятиэтажками, зияющими черными глазницами окон. Прошелся… наконец, оглянулся, и, войдя в темный подъезд, осторожно постучал в дверь. Постучал по‑особому: три раза стукнул подряд, потом выждал секунду – и ее два стука – тук‑тук.

Никто не спросил кто, железная дверь просто открылась, и Ларр, невольно поежившись, вошел внутрь, бросив с порога:

– Часик в радость, братва.

Сказал на древний манер, как тут было принято. Так же и ответили:

– И тебе не хворать.

В невеликой по размеру комнатушке с заляпанными обоями за большим круглым столом сидели двое вормов в сереньких сиротских пиджачках и вислощекий толстяк в щегольском темно‑зеленом френче с блестящими золотистыми пуговицами и в фуражке. Круглые очки придавали одутловатой физиономии несколько интеллигентный вид, левая рука щекастого была плотно замотана бинтами, накрученными прямо поверх френча.