квакай иногда, а там большой мир, страшно. Мда, Лена, ты уж определись, кто ты - Золушка или Лягушка- царевна?

Пока, до сей поры, меня все устраивало - маленький бизнес с харчевней, маленькое хозяйство, которое я не собиралась увеличивать до фермы, ибо нам для пропитания хватало. Небольшая деревенька и городок. Налоги небольшие с них, но мне бы хватало. А тут все резко поменялось, и рано или поздно, мне придется выходить в большой мир, в светское общество. И придется менять и образ жизни, и подход к делу, потому что может и не хватить этих доходов.

Вот обо всем этом я раздумывала, с комфортом двигаясь из дома в сторону дороги и мини- харчевни. Хотя зима и была здесь вполне полноценная, с холодами, ветрами, метелями, но большую дорогу не переметало, поэтому вполне можно было ездить на колесах. На полозья кареты и телеги ставили лишь в самом предгорье, где всегда снега было больше.

На площадку я приехала вовремя, скандал начинал набирать обороты. Харчевня работала, на площадке стояли, как минимум два обоза. В общем, народу полно. Но сейчас никто не обедал. Все, побросав свои миски, столпились в середине площадки, оттуда слышались вопли одного человека. Голос был мужской, но с какими- то бабьими подвизгиваниями. Я решительно направилась в толпу. Кучер Ганс, правильно поняв мои намерения, тут же ввинтился в толпу передо мной, освобождая мне проход. Народ ворчал, но оглядываясь, и видя меня, замолкал и расступался.

Некоторых обозников я даже узнавала. Вон, наш любимый дед- чахенец, который самый первый раз активно начал покупать наши гамбургеры, потом оставил нас без обеда, создал ажиотажный спрос на вязаные изделия и стиральные доски... Я уважительно кивнула ему, приложив руку к груди. Аништа сказала, что у них так принято здороваться с уважаемыми людьми. Дед расплылся в довольной улыбке.

Наконец, я пробилась в круг. Интересная картина там была. Почти посередине стояла растерянная наша фру Клара, а вокруг нее бегал яростно сопящий, невысокий мужик, какой- то перекошенный, что ли. Я пригляделась внимательнее, да, у него одно плечо выше другого. Сколиоз, что ли? Мужик показался мне смутно знакомым, видела его где- то вроде. А что он там орет? Клара молчит, теребит в руках край передника, выскочила из ларька, только накинув кожушок, не застегивая.

А мужик разорялся, играя на публику, заводя самого себя на истерику. Видала я такой тип людей. Дурак - самовзвод называется.

- Нет, вы посмотрите, люди добрые! Ведь разорила же, подчистую разорила! Последнего куска хлеба лишила! Детушек малых голодными оставила! Харчевню пришлось закрыть! Кухарку переманила, а та все мои рецепты заветные украла и теперь вот тут торгуют моим кровным! Нет, вы посмотрите, посмотрите, хоть бы слово сказала! Бесстыжая! Я ж ночей не спал, все придумывал, как народ вкусней накормить, а они все спокрали! Я найду на тебя управу! Вот как пойду к бургомистру, так он живо заставит все вернуть взад, и место это тоже заберу за мои страдания через то!

В толпе послышались смешки, видимо, они тоже узнали трактирщика. Я его вспомнила после слов о кухарке и закрытой харчевне. Это тот самый мужик, что выгнал персонал, в том числе и Аништу, решив продавать харчевню. Но при чем здесь я? Мы ещё и не начали работать, когда он закрылся. И какие рецепты могла украсть у него Аништа, когда она там посудомойкой была? Видимо, мужик решил просто за счёт наглости, как говорили в девяностые у нас, "на хапок", отнять неплохо поставленный бизнес. Но слышал звон, не понял, где он. Почему- то решил, что хозяйка - Клара и давит на нее. Бургомистр тоже ни за что против меня не пойдет, ему своя шкура ближе к телу.

Когда мне этот цирк надоел, я вышла в середину и громко сказала:

- Вас что не устраивает? Вот я хозяйка этого заведения, мне и говорите! Фру Клара, идите к себе, у вас работа стоит. Уважаемые люди сейчас кушать захотят, а представление окончено.

Крикун растерялся. Не намеревался он соперничать с богато одетой, по здешним меркам, дамой, приехавшей в настоящей карете и за спиной которой стоит дюжий охранник, недвусмысленно перекидывавший ружжо из одной руки в другую. Поэтому сбавил накал страданий и забормотал.

- Так я что, я ниче, только вот так, человека нищим оставили, детки малые.

И тут из толпы выкрикнули:

- Да не ври, ты, Зайнц! Отродясь у тебя никаких деток не было!

В круг вышел и дедок - обозник, с промасленным бумажным кульком в руках, откуда он что- то доставал и бросал в рот, смачно хрустя. И веско сказал:

- Не возводи напраслину на госпожу Ленни, Зайнц! Ты уж закрылся, когда они начали работать! И отродясь у тебя таких вкусностей не было, как здесь подают. Если бы у тебя такое готовили, то закрылся бы не ты, а твои соседи! Езжай, давай отсюда, а то в следующий раз мы тебя ещё побьем, чтобы не возводил напраслину на честных людей!

В том, что дед бросал в рот, я с удивлением опознала наши чипсы. В мое отсутствие девчонки столько наделали чипсов, что ли? Там вроде картофеля немного оставалось, надо бы заказать зеленщику. Народ расходился, кто- то уже уезжал, кто- то спешил заказать себе еду и шел с дымящимися паром с горячей едой мисками от ларька. Я поспешила внутрь. Там, на раздаче, суетилась Марта, а Клара, бледная и испуганная, пила горячий чай.

- Фру Клара, не расстраивайтесь так! Такие люди бывают, ничего не поделаешь. Отобрать или украсть всегда легче, чем самому создавать! Это бывший хозяин Аништы, что закрыл свою харчевню, а работников выгнал на улицу, ещё и не заплатил им за работу. Вы же понимаете, что никакого отношения к нашим блюдам он не имеет. Успокойтесь, фру Клара, все хорошо. Вы мне скажите лучше, как пошли чипсы в продажу? Картошку дополнительно заказывали?

Клара слабо улыбнулась, приходя в себя и настраиваясь на деловой лад.

- Чипсы очень хорошо пошли, второй день ими торгуем. Мало только. Мы и так их все вечера делали. А картошку… нет, мы у зеленщика не брали. Девочки наши, Бринна и Линда, поговорить с вами хотят, но стесняются. У Бринны семья занимается выращиванием картофеля, потом продает урожай тому же зеленщику, а он вам, только уже дороже. Бринна и предложила покупать у них напрямую, дешевле очень даже получается и им везти ближе. А у жениха