– К черту, – твердо сказал верзила, хлопая Кенни по груди. – Назад, в очередь!

– Ступай на контроль, – приказал Ноа, который, казалось, был готов перепрыгнуть через турникет. Черт бы побрал этого офицера!

– Бейли! Бейли, это не то, что ты думаешь, – кричал Кенни, которого теперь держал еще и офицер службы безопасности. – Не уходи!

Она смотрела на брата. В горле стоял ком, глаза блестели.

– Я должна! Ты знаешь, у меня нет выбора.

– Их там нет! Прошу тебя. Ты не понимаешь…

На помощь первому офицеру явился второй, и теперь Бейли не могла видеть брата.

Кенни хотел ее задержать. Наверное, пока не прибегут остальные. Плохие парни, которые ее схватят. Или убьют. О боже, Кенни!

И Бейли двинулась вперед, сквозь рамку металлодетектора, навстречу Ноа, который дожидался ее с явным облегчением.

Они сели в самолет без всяких происшествий, хотя Бейли беспокоилась, что ее задержат за перевес – она чувствовала такую тяжесть в груди, что едва переставляла ноги. Тяжесть чувства вины.

Она тащила Ноа в то место, где находился его личный ад, ради своекорыстных целей. Как она может так поступать?

Наклонившись к Бейли, он прошептал ей в самое ухо:

– Ты так громко думаешь, что я не слышу, как стюардесса тараторит что-то насчет аварийного выхода.

Бейли сумела изобразить улыбку, которая стала искренней, когда он улыбнулся в ответ.

– Почему бы тебе не поспать? – предложил он тихо. – Наверное, ты умираешь от усталости.

И то правда. Прошлой ночью ей удалось поспать всего несколько минут. Хотя, если по справедливости, устала она не только поэтому. Нет, просто растратила силы в объятиях Ноа, позволив ему снять с нее стресс. Много раз.

Да, Ноа Фишер умел снимать стресс просто замечательно.

При этой мысли она взглянула на Ноа, сидящего рядом с ней. Пока самолет набирал высоту, с его лица не сходило настороженное выражение; вскоре табло погасли. Теперь он был готов действовать – что бы ни встало на его пути.

Заметив, что она на него смотрит, он послал вопросительный взгляд – «в чем дело?». Ноа видел только ее, Бейли. Глядя в его глаза, Бейли понимала – этот человек справится с любым сюрпризом, который она может ему преподнести. Со всем, что может преподнести жизнь! Стоило просто взглянуть на него, и ее переполняла невероятная радость жизни… и счастье.

Бейли ничего не ответила, и его бровь поползла вверх. Настоящий мужчина, потрясающе сексуальный. Она могла бы рассмеяться, могла бы обвить его руками. Открыть рот и признаться, что она влюбляется, влюбляется крепко, на всю жизнь, и что ее чувства к нему самые настоящие. Настоящие на сто процентов, как ничто другое в ее жизни.

О господи. Удивительно, как она могла без ума влюбиться в этого мужчину после двух дней, кажется? Эта мысль изводила Бейли, не давала покоя.

Как жить, когда он уйдет?

Это будет очень больно. Это разобьет ее сердце. Внезапно она поняла: ей нужно уединиться на минуту, возможно, поплакать. Непослушными пальцами она принялась расстегивать ремень.

– Бейли?

– Я в туалет, – сдавленно сказала она. Бейли запнулась о его длинные ноги, выбираясь в проход между рядами кресел.

Очутившись в туалете, Бейли поглядела на себя в зеркало. Она в эпицентре жутчайшего кошмара своей жизни. Какими же словами можно назвать женщину, если в подобной ситуации ее угораздит влюбиться? Дура дурой!

Стук в дверь напугал ее до полусмерти.

– Бейли, – услышала она голос Ноа. – Открой дверь.

Она не успела ответить, как из-за двери послышался второй голос, на сей раз женский.

– Сэр, там есть другой туалет…

– Конечно, благодарю. Но я с ней. Бейли, впусти меня. – Последние слова адресовались непосредственно двери и были произнесены более категоричным тоном.

– Сэр, – снова раздался голос стюардессы, которая явно теряла терпение. – Вы не можете оба там находиться.

Бейли уставилась на дверь, подавляя безумное желание расхохотаться.

Расхохотаться в этом аду.

Однако Ноа, очевидно, не собирался отступать, он применил новую тактику.

– Да, мэм, я знаю, что это против правил. Но у моей жены вчера был очень тяжелый день.

Погодите-ка. Он сказал – «жены»? Бейли отвернулась от зеркала и стояла с открытым ртом.

– Она только что потеряла отца, – продолжал Ноа. – И брата, и…

– Ах, господи! – прошептала стюардесса. – Бедняжка!

– Она очень расстроена…

– Разумеется. – Потом тихий сочувственный голос стюардессы. – Может быть, ей что-нибудь нужно? Принести попить?

– Честно? – сказал Ноа. – Ей нужен я. Там, за дверью.

По-видимому, стюардесса согласилась, потому что после непродолжительного молчания голос Ноа, скорее шепот, послышался снова у самой двери, как будто он ее целовал.

– Бейли? Впусти меня, пока она не передумала.

Бейли снова посмотрела на себя в зеркало. Глаза немного безумные, будто ей пришлось убегать, спасая свою жизнь. Будто одного голоса этого мужчины, который уговаривал ее открыть дверь, было достаточно, чтобы свести ее с ума.

– Ноа…

– Открой дверь.

Табличка «занято» едва успела смениться на «свободно», как он ворвался к ней и тут же повернул ручку.

– Привет, – просто сказал он.

– Привет, – ответила она. Бейли ничего не смогла с собой поделать; она все-таки беспомощно рассмеялась – этот смех слишком напоминал рыдание – и закрыла рот ладонью.

Пристально глядя ей в глаза, Ноа одним пальцем отвел прядь волос с ее лица.

– Как дела?

– Прекрасно.

– Ха-ха. Ты мне расскажешь наконец?

Волосы падали ему на глаза. Плечи казались такими широкими, что загораживали резкий свет. Бейли могла видеть только его лицо. Лицо человека, на которого она уже привыкла полагаться. Он стал ей необходим. Она его хотела.

– Бейли?

Любовь! Она его любила.

– Это из-за Кенни?

Нет. Однако о Кенни она тоже думала, и это был повод умолчать о других чувствах.

– Брат сказал: это не то, что я думаю. Не знаю, что он имел в виду.

Ноа скорчил гримасу:

– Он скажет что угодно, лишь бы…

Бейли промолчала. Она поняла, что не хочет чувствовать себя еще несчастнее, чем уже есть, допуская, что Кенни действительно виновен и нет ему прощения.

– Он сказал, что их там нет, – прошептала она.