будут уверены в достаточном обеспечении их семей, то каждый вступит в брак, а так как рождающееся поколение будет ограждено от бедствий, вызываемых нищетой, то население будет возрастать с такою беспримерною быстротой, что вскоре никакие учреждения не будут в силах восполнить недостаток в средствах существования, производимых землёй.

…Успехи медицины, здоровая пища, удобные жилища, отсутствие чрезмерного утомления, наследственных и заразных болезней, устранение главных причин развращения – с одной стороны крайней нищеты, с другой стороны чрезмерного богатства, – все эти условия, по мнению Кондорсе, если и не сделают человека бессмертным, то во всяком случае будут способствовать тому, что он будет пользоваться жизнью, естественная продолжительность которой будет постоянно возрастать до той меры, которая может быть названа неопределённой, при чём под этим словом он разумеет постоянное движение к безграничной, хотя и никогда недосягаемой продолжительности, постоянное увеличение срока человеческой жизни, достигающее в бесконечном ряду веков размера, превосходящего всякую данную величину.

Но смысл этого выражения в применении к продолжительности человеческой жизни находится в явном противоречии с принципами науки и не подтверждается никакими естественными законами. Средняя продолжительность человеческой жизни, несомненно, может несколько удлиниться под влиянием благоприятных для того условий, но также несомненно и то, что в течение всего периода, относительно которого мы имеем достоверные исторические свидетельства, не произошло никакого увеличения в естественной продолжительности человеческой жизни»[119].

В споре против Кондорсе и Годвина, Мальтус всё время подчёркивает, что его предсказания основаны на наблюдениях и расчётах, в то время как работы, которые он обсуждал, были написаны как философские спекулятивные эссе. Мальтус считал Кондорсе виновным в игнорировании фундаментального методологического принципа любой «ньютоновской» науки, основанной на наблюдении и эксперименте. Он экстраполировал известные причины на возможные следствия вместо того, чтобы ограничиться отнесением возможных причин к наблюдаемым эффектам. Методология Мальтуса заложила основы современной экономической науки, и неудивительно, что его «Опыт», хотя и написан около 200 лет назад, является обязательным к прочтению для каждого студента-экономиста и до сих пор включено в список литературы современных статей по экономике. С другой стороны, справедливости ради, следует отметить, что прогноз самого Мальтуса, который был сведущ в математике, основывался на интуитивных идеях, а вовсе не на наблюдениях и расчётах.

В своём «научном» методе Мальтус придерживался «доктрины пропорций», суть которой состояла в том, что он всегда старался избегать крайностей и придерживался золотой середины, совсем как Аристотель. Вот почему Мальтус утверждал, что, с его точки зрения, наука политической экономии имеет большее сходство с наукой о морали и политике, чем с наукой о математике. Отсутствие сочувствия со стороны экономистов, когда они сталкиваются с моральными и теологическими аспектами трудов Мальтуса, имеет долгую историю, восходящую к Давиду Рикардо (1772–1823), который критиковал путаницу, с его точки зрения, моральных и экономических соображений своего друга, а нам сегодня не позволяет прямо и без всяких оговорок записать Мальтуса в «циники», для которого все разговоры о морали – пустой звук.

Итак, Мальтус обвиняет Кондорсе в «ненаучности». При том что, как известно, Кондорсе, в отличие от псевдонаучности Мальтуса с его Законом, был ещё и очень «крутым» учёным-математиком. И тем не менее Мальтус «повышает ставки», доводя критику Кондорсе до предела. Здесь мы отчётливо видим две точки зрения на то, что такое наука. С одной стороны, Мальтус, который следует «индуктивизму» Дэвида Юма с его формулой «Что есть, то и возможно». То есть будет только то, что уже было до этого. И надо с этим смириться. Они как бы говорят людям: «Смиритесь с тем, что есть. Ничего лучшего не будет, так как невозможно. Это же законы природы!». С другой стороны, Кондорсе, которому следует Иммануил Кант, например, с идеей о том, что законы природы действительно существуют, и их нужно хорошенько изучить, но как раз для того, чтобы их влияние на нашу жизнь уменьшалось. Расширить сферу своей автономии или бытия, что суть одно и то же. Природа ставит нам препятствия? – значит надо не просто не смириться, а усилить действия!

Осторожный (или трусливый?) эмпиризм Мальтуса и акцент на ограничениях противостоят системному духу Кондорсе и его технократически обоснованному оптимизму (или безрассудству?) в отношении непрерывного прогресса, где прогресс может быть достигнут с помощью новых форм деятельности и применения науки в общественных делах.

Несомненно, Мальтус оказал большое влияние на современное мышление:

Во-первых, Мальтус считается основоположником науки демографии и популяционных исследований. Англия провела свою первую перепись населения в 1801 году, что демонстрирует влияние Мальтуса. Сам термин «демография» впервые появился несколько позже, в книге Жана-Клода Ашиль Гийяра (1799–1876) «Элементы статистики человека, или демографические сравнения» (1855), под которой, однако, Гийяр первоначально подразумевал более или менее естественную и социальную историю человеческого общества. В целом же, историю теории народонаселения можно резюмировать в трёх словах: до-мальтузианская, мальтузианская и пост-мальтузианская[120].

Во-вторых, Мальтус считается вдохновителем той части представителей «социальной инженерии»», которая выступает за строгий контроль численности населения и ограничение экономического роста.

В-третьих, «Опыт» Мальтуса подчёркивает мрачный и фаталистический взгляд многих учёных и социальных реформаторов, которые прогнозируют бедность, смерть, невзгоды, войны и ухудшение состояния окружающей среды из-за демографического давления на ресурсы. Эссе Мальтуса на самом деле было его вкладом в дискуссию, которая тогда уже бушевала в течение многих лет, об истинных причинах бедности и человеческих страданий, которые он и его современники видели принимающими на их глазах довольно шокирующие формы в начале промышленной революции. Некоторые винили во всём этом, прежде всего, жадность новых фабрикантов и вообще существующий общественный порядок, который они хотели заменить более справедливым (прежде всего утопические социалисты и их предшественники). Именно в контексте этой дискуссии первое эссе Мальтуса (в 1798 году) было специально направлено против таких людей, как Уильям Годвин в Англии и маркиз де Кондорсе во Франции, которые говорили о бесконечной способности человека к совершенствованию, в то время как Мальтус был убеждён, что врождённое стремление человека размножаться темпами, превышающими его способность прокормить себя и своё потомство, обрекало его на постоянную бедность и невзгоды. Мальтус считал себя «иконоборцем», разбивающим красивые, но нереалистичные образы утопических мечтателей, используя принцип народонаселения как свой «молот». С его точки зрения, ограничения на социальные изменения являются не просто продуктом социальной природы человека, они являются следствием его биологической природы и физических качеств мира. Мальтус выдвинул проблему, которая, казалось, не могла быть решена рациональным мышлением или политическими действиями: он закрыл вселенную социальных возможностей в умах людей.

Соответственно, и это в-четвёртых, согласно Мальтусу, любые дебаты относительно политической формы будущего утопического государства были бессмысленными, потому что