Историческая география исконной территории урартов намного хуже, чем окружающие их земли, отражена в дошедших до нас строительных надписях. Они более характерны для центральных районов, за исключением анналов Менуа в Патносе, а также Аргишти I и Сардури II в Ване.

Тем не менее ясно, что, хотя некоторые крупные поселения были основаны позже, Менуа активно строил крепости, чтобы защитить все подходы к Тушпе, особенно с севера и востока. Возможно, таким образом он хотел свести к минимуму риск внезапного нападения в то время, когда царская армия вела кампании вдали от столицы. Также много укрепленных городов было вдоль северного берега озера Ван, возможно идентифицируемого с землей Алиади, упомянутой в повествовании о восьмой кампании Саргона II. Не исключено, что урартские надписи, даже выполненные в период расцвета царства, дают лишь отрывочные сведения, не содержащие информации о периодических вражеских вторжениях или гражданских беспорядках. Кроме Тушпы и верхней крепости в Анзафе, Менуа построил цитадели в Керзуте и Мерадие (Беркри), охранявшие подходы к озеру Ван с северо-востока через равнину Калдиран; а в Кансикли и Азнавур-Тепе (Патнос) – для защиты дороги к Вану с севера через Каракёсе. Последняя располагалась в восточном конце пути, который проходил через Малазгирт и Буланик к долине Мурата, где Менуа тоже построил небольшую крепость в местечке Бостанкая. Другие цитадели в центральном районе Урарту тоже могли быть его работой, но пока они не датированы из-за отсутствия надписей. Ме-нуа возвел крепости и в более удаленных районах: в Багине, находившемся в районе Дерсим западной части царства, и, возможно, в Палу и Калатгаре.

Маленькая урартская крепость в старом Татване защищала место прибытия на озеро Ван из долины Муша. Отсутствие здесь крупных фортификационных сооружений может объясняться трудностью прямого подхода к озеру с этого направления из-за обширных болот в дельте Карасу, притока реки Мурат. Соответствует этому предположению наличие лишь незначительных следов урартской занятости в долине Муша, хотя нашли надпись и установили маршрут, выбранный Тиглатпаласаром I и Салманасором III – они оба предпочли не короткий путь, а идти дальше по долине Мурата. В долине Муша присутствует не менее 25 искусственных курганов, но поверхностные знаки указывают на преимущественно доурартские остатки. Также представляется удивительным полное отсутствие здесь укрепленных городов. Возможно, Мушская долина была не слишком привлекательной для урартов.

О всех функциях типичных крупных урартских крепостей можно только догадываться. Предположительно, выполняя свои военные задачи при нападении врагов, во времена мира они являлись правительственными центрами. Регулярное обнаружение при раскопках складских помещений, в которых находились ряды гигантских кувшинов для хранения высотой 6 футов (183 см) и 5 футов (1,5 м) в обхвате, свидетельствует, что здесь занимались сбором и охраной дани и товаров, которые местное население приносило в виде налогов (своего рода таможенный склад). Саргон II описал захват города Улху, вероятно расположенного на северном берегу Урмии, и назвал его городом-складом. Он упомянул полные зернохранилища и винные погреба, которые пришлись по вкусу солдатам[321]. Такие склады, должно быть, существовали уже во времена Менуа. Понятно, что одни крепости были более военизированными, чем другие, включавшие город и квартал для мирных жителей.

В Азнавур-Тепе (недалеко от Патноса) наблюдается весьма неожиданная комбинация военного лагеря и храма в одном укрепленном пространстве. На вершине конического холма с великолепным видом на гору Сюфан и на огороженное пространство, тянущееся вниз по склону на 100 футов (305 м), стоит постройка – по всем признакам крепость, но, как показали раскопки, оказавшаяся храмом[322]. Теперь известно, что такое положение – на самой вершине – обычно для урартских святилищ. В этой постройке дверь выходила на гору Сюфан (высота 14 000 футов (4270 м). О религиозном значении такой ориентации можно только догадываться. Постройка квадратная в плане, имеет массивные стены, выложенные красиво обработанным базальтом, и узкие угловые контрфорсы. Все это напоминает храм в Топраккале, раскопанный Леманом-Хауптом и впоследствии изуродованный, а также храм Алтин-Тепе, находившийся возле Эрзинкана. После этого подобные храмы были раскопаны в Каялидере и Кавус-Тепе. Есть сопоставимая постройка в Эребуни, недалеко от Еревана[323].

Храм Азнавура имеет особое значение, поскольку он самый ранний. План этих храмов настолько одинаков (за исключением храма Суси в Эребуни, который скорее прямоугольный, чем квадратный), что ясно: это стандартный «дизайн», вероятнее всего появившийся при Менуа – примеров более раннего периода нет. Священный город Мусасир, возможно располагавшийся где-то в горах Загроса, к юго-востоку от озера Урмия, наверняка мог бы дать релевантные свидетельства происхождения урартских храмов, но его еще предстоит найти.

Отличное качество каменной кладки храма в Азнавуре означает, что урартские каменщики конца IX в. до н. э. достигли высокого мастерства. Внешние оборонительные сооружения крепостей, как правило, делали из хуже обработанного камня, чем внутренние. В храме Азнавура были найдены настенные украшения. Весьма вероятно, район Патноса имел особое значение во время правления Менуа, поскольку здесь находились крепость, храм и дворец. Укрепленная огражденная территория Азнавура уникальна своими регулярными башнями. Каждая была построена отдельно и потом соединена с защитной (декоративной) стенкой, не связанной с каменной кладкой башен. Уцелело только каменное основание – от надстройки из сырцового кирпича не осталось ничего. Возможно, основная цель этого сооружения – создание базы для армии в начале кампании против Диауехи и Этиу, но оборонительные функции оно выполняло тоже. Длинная узкая насыпь в нижней части крепости, вероятно, является отвалом грунта от выкопанного небольшого пруда, использовавшегося в случае опасности для снабжения водой армейских лошадей и скота.

Примерно в двух милях (3 км) от этого места находился небольшой дворец, остатки которого, покрывшие более ранние культурные слои, образовали курган, теперь называемый Гирик-Тепе[324]. Это сооружение из сырцового кирпича, обожженного в пожаре, его уничтожившем, имело ниши, контрфорсы и очень похоже на ранние постройки Хасанлу IV, о которых мы уже говорили. Возможность того, что Менуа привез домой архитектурные идеи с завоеванных маннейских территорий, каким бы ни было этническое родство обитателей Хасанлу IX в. до н. э., подтверждается удивительной параллелью с Хасанлу IV, выразившейся в обнаружении, так сказать, небольшого холокоста. Его жертвами стали молодые женщины, скелеты которых были найдены вместе в помещении дворца, и каждая из них держала в руке маленькую бронзовую фигурку льва. Здесь, как в Хасанлу, могли находиться жрицы, «прикомандированные» к дворцу, которые не смогли или не пожелали бежать от врага, который сжег здание. Не исключено, что это было внезапное нападение, дату которого нельзя установить на основании имеющихся свидетельств. Но краснолощеный кубок хорошего качества и характерной формы, аналогичный обнаруженным также в Каялидере и Хафтаван-Тепе в контексте конца VIII в. до н. э., предположительно указывает на совершенные киммерийцами нападения на Урарту (714 и 707 гг. до н. э.). Таким образом, дворец в Гирик-Тепе существовал не больше столетия. Правда, нет доказательств того, что он был построен Менуа. Ему уверенно приписывается только храм, благодаря двум копиям его анналов, вырезанных на четырех плитах, произвольно размещенных внутри. Важным является то, что эта надпись in situ. Даже в Ване не было найдено других записей Менуа, так что Патнос определенно в его правление имел особое значение.