В пятый год своего правления (ок. 782 г. до н. э.) Аргишти I организовал поход в страну Бушту, располагавшуюся на юге бассейна Урмии, а страна Мана упоминается в его анналах каждый год – с 6-го по 12-й[331]. Таким образом, в течение восьми следующих друг за другом лет Аргишти I вел военные действия в бассейне Урмии, якобы имея главной целью Ману. Тем не менее трудно поверить, что так много кампаний потребовалось царю, который сумел сокрушить Диауехи одним ударом. За Маной стояла Ассирия, уже пришедшая в падок, но все еще пытавшаяся подорвать гегемонию Урарту в районе Урмии, откуда для нее исходила постоянная угроза. Ассирийские правители не могли этого не понимать. Ассирийские города были аннексированы Аргишти I в пятый год его правления. По его заявлению, на шестой год он вступил в бой и победил ассирийскую армию. Однако упорное сопротивление маннеев может объясняться скорее не ассирийской военной или дипломатической активностью, а вмешательством мидян, уже, вероятнее всего, ставших важным элементом в сложной политической и этнической структуре региона. Тревожить племена бассейна Урмии – обычная практика обеих держав, Урарту и Ассирии. Разрушение Хасанлу IV могло быть работой Аргишти I, а не Менуа. В записях Аргишти I говорится о разрушениях и сожжениях в соответствующем районе.

Самый известный памятник Аргишти I – его гробница, вырезанная в кристаллическом известняке Ванской крепости. К этой гробнице ведут вырезанные в скале ступени, сопоставимые с более широкой каменной лестницей к другой погребальной камере в той же скале, где нет идентификационных надписей[332]. Отсутствие таковых предполагает, что, хотя гробница явно строилась с большим размахом, она так и не была закончена, возможно из-за внезапной смерти царя. Обстоятельства, сопутствующие окончанию правления Сардури II (764–735 гг. до н. э.) и Русы I (735–714 гг. до н. э.), делали любого из них потенциальным владельцем. То же самое справедливо и касательно третьей гробницы, расположенной между двумя, описанными выше. Она явно только начала строиться. В гробнице Аргишти I есть большое главное помещение, откуда ведут ходы в две боковые и две тыловые комнаты. В боковой комнате слева от входа есть яма, сейчас, возможно, заполненная, ведущая в погребальную камеру. Две площадки, находящиеся немного ниже уровня пола, в главном помещении, – вероятно, алтари или столы для приношений, но не для саркофага. Меньшая из двух площадок имеет размеры всего лишь 1,11 × 1, 11 м. Среди мусора, заполнившего две шахты, теперь очищенные, ведущие в гробницы Каялидере, найдены обработанные камни. Примечательной чертой гробницы Аргиште в Ване являются прямоугольные ниши, ступеньки, вырезанные в каменных стенах, и декоративные бронзовые украшения в форме, напоминающей мишень, вбитые в стены на неодинаковых расстояниях друг от друга. Бронзовые украшения не сохранились, хотя можно увидеть следы меди в отверстиях. Ступени в стенах имеют параллели с более поздними урартскими гробницами в Каялидере. Вероятно, на них устанавливались каменные наполнители, которые впоследствии были разграблены. Присутствие ниш делает эту постройку не просто святилищем, а именно гробницей Аргишти. Появляется все больше свидетельств того, что такие ниши, предположительно, предназначались для приношений, но, возможно, также для установки в них ламп, являлись стандартной чертой урартских гробниц. Это особенно очевидно в гробницах Алтин-Тепе и Каялидере, датируемых примерно 7000 г. до н. э., однако здесь ниши скруглены сверху, а не прямоугольные, как в гробнице Аргишти I. Последняя, скорее всего, была запечатана каменными плитами, тщательно загораживавшими вход, как в Каялидере. Однако о ванских погребальных ритуалах свидетельств не сохранилось. Небольшая караульная будка – вероятно, для часового – была поставлена у лестницы, ведущей вниз к гробнице. Других крупных памятников в центральной части царства, уверенно приписываемых правлению Аргишти I, нет.

Район самой большой строительной активности Аргишти I – долина Аракса. Эребуни (Аринберд) – это не просто крупная крепость, а центр правительства и царская столица, с дворцом и храмами, а также свидетельствами художественных достижений, не имевших аналогов в других районах Урарту[333]. Храм Суси является прямоугольным, а не квадратным, но в остальном он вполне сопоставим со стандартным «дизайном» урартских храмов с очень толстыми стенами и почти наверняка большой высотой. Среди настенных украшений в Аринберде присутствует фриз, выполненный в официальном стиле, перенятом у Ассирии, с маленькими джиннами, держащими ведро и еловую шишку. Этот фриз, украшавший дворец, состоял из следующих рядов (сверху вниз): ряд стилизованных пальмовых листьев (пальметта) и ряд – с парапетным мотивом, полоса из пар крылатых джиннов между рядом розеток вверху и внизу, причем каждая пара «опрыскивает» стилизованное дерево. Затем следовали чередующиеся пары львов и быков, за ними – джинны, идентичные тем, что вверху, и в самом низу – «плоды граната». Фон – голубой, как и в рисунках, украшавших стены храма, где горизонтальные полосы были красные, белые и темно-синие. Общее впечатление, вероятно, оказывалось ярким, даже аляповатым, и сравнимым с украшением стен Ашшурнасирпала II в северо-западном дворце Нимруда (Калху)[334]. Очень похожий фриз ученые нашли в Алтин-Тепе. Яркие краски ассирийских дворцов несколько оживляли мрачность их интерьеров, однако представляется сомнительным, что их урартские эквиваленты были такими уж сумрачными и темными внутри. Фриз в Эребуни олицетворяет собой «придворный стиль» урартского искусства[335]. Другие фрагменты настенных росписей из Эребуни имеют характерный голубой фон и показывают гарцующих лошадей и часть охотничьей сцены. Есть также прекрасное изображение теленка, который чешет шею. Все эти изображения, пусть и, увы, неполные, показывают, что художникам Урарту был не чужд живой натурализм, отчетливо видный на охотничьих рельефах Ашшурбанипала из дворца в Ниневии, которые сейчас находятся в Британском музее[336]. Художников Урарту вдохновляла и верховая езда. Помимо архитектуры и настенной живописи в Аринберде имелось и множество предметов материальной культуры, из которых были найдены только немногие. Некоторые сокровища Аринберда, к счастью, обнаружили при раскопках соседней крепости Тейшебаини (Кармир-Блур), построенной Русой II (685–645 гг. до н. э.) после разрушения Эребуни, предположительно киммерийцами. Эти предметы, вероятно, были спасены из горящих руин и перенесены в безопасное место – новый правительственный центр. Среди них 14 бронзовых мечей с дарственными надписями или Аргишти I, или его сына Сардури II. Все они по стилю одинаковы: клинописная надпись вдоль края, три процессии в концентрических кругах – львов, быков и опять львов – и розетка в центре. Среди 20 бронзовых шлемов, также найденных в Кармир-Блуре, четыре имели надписи Аргишти I и Сардури II. Их замысловато украшает центральная сцена, обрамленная двумя рядами, представленными четырьмя полукруглыми полосками, между которыми располагается 11 групп – по две фигуры, стоящие рядом с тем, что обычно называется священным деревом. Здесь оно показано как вырезанное на стеле. Там же мы видим 10 всадников и восемь колесниц, причем у колес по восемь спиц. Поскольку такой тип колеса, судя по всему, не использовался в Ассирии до Тиглатпаласара III (745–727 гг. до н. э.), который, вероятно, ввел его как одно из новшеств для армии, его вполне могли взять из Урарту, где жителям было присуще прирожденное искусство верховой езды. Украшенные бронзовые пояса и колчаны – еще одна группа изделий урартских кузнецов. И здесь тоже тема всадников и колесниц оказалась главной для украшений. Пять из 18 колчанов, найденных в Кармир-Блуре, имели надписи Аргишти I и Сардури II. Уже при первом из этих царей урартские кузнецы, работавшие с бронзой, достигли высокого мастерства[337].