внятность, — долго не могу говорить. В газетке пишут — на Фурманова иномарка засветилась. Можно верить?

— Да.

— Двадцатого мая в полдень на «бугорках» я видел тёмно-зелёную иномарку. Пятидверный хетчбек. Номер не запомнил, регион не наш. Около неё паслось трое крутых, возраст от тридцати до сорока. Один точно — Пандус, второго могу описать, третьего не разглядел. Интересует?

— Да. Как пересечёмся?

— Работаю до десяти. Отлучиться не могу. Если устроит, сегодня в десять пятнадцать буду на Пугачёва во дворе магазина «Жигули», — оба умели столковываться в условиях цейтнота.

На щёлканье каблуков по бетонному полу подсобки Маштаков отреагировал прибавлением громкости:

— Не-ет, с частичными удобствами лишка вы просите!

— Шифруешься, — понимающе хмыкнул Птицын, а по сути добавил: — До встречи.

Менеджер, будучи истинным руководителем, не могла спокойно взирать на безделье подчинённого.

— Там снова бомжара приполз попрошайничать. Турни его, Михаил, а то покупатели жалуются.

— Будет сделано, Вера Платоновна, — заверил Маштаков и подчёркнуто аккуратно, чтобы не нарушить деловой беспорядок на столе, вернул телефонную трубку на место.

Отправляясь на разбор с бомжом, он не испытывал никаких стыдных комплексов. Работёнка была вполне по профилю — обеспечение правопорядка. Ему доводилось пробавляться куда более черновыми ремёслами.

Светке звонить Миха посчитал ненужным. Представлял, какую бурю эмоций вызовет новость. Странно, что до сих пор сестрица не узнала о случившемся по сарафанному радио. Как никак, двое суток прошло, срок изрядный…

31

28 мая 2004 года. Пятница.

09.00–13.00

Совещание по резонансному убийству прошло не то, чтобы совсем формально, но как-то без огонька. Следователь прокуратуры изложил фабулу дела, перечислил назначенные экспертизы. Участковые отчитались по результатам поквартирного обхода. Оперативники озвучили свои наработки. Начальник КМ дежурно покритиковал за недостаточную активность убойщиков. Сообща наметили новые мероприятия, которые секретчица Лариса старательно записала в специальный журнал. Напротив каждого пункта значился ответственный за исполнение.

Рубоповцам была поручена отработка членов ОПГ. В прежние времена они поставили бы Острожскую братву на уши. Подтянули бы коллег из облуправления, при необходимости заказали бы СОБР.

Аппендикс у кабинетов «шестого» отдела уже кишел бы хлопцами ярко выраженной бандитской наружности, томящимися в ожидании вызова к хватким операм и дотошным следакам.

Крутые пацанские тачки нашли бы вынужденное пристанище на штрафстоянке. История приобретения каждой подверглась бы муторной проверке.

По адресам наиболее одиозных фигурантов прокатилась бы волна обысков, которые всегда чреваты последствиями.

Даже если бы не удалось установить причастность подучётного контингента к конкретному преступлению, комплекс мероприятий возымел бы профилактическое действие. По городу пошли бы круги, непременно всплыла бы интересная информация.

Сейчас в рубоповском закутке царила тишь да гладь. Следственное подразделение УРОПД давно расформировано. Штат отдела сокращён с пяти оперативников до трёх. В придачу скоро год, как вакантна ставка милиционера-водителя.

А самое главное, изменилась общая атмосфера. Коммерциализация РУБОПа, стартовавшая в центральном аппарате в конце девяностых, неуклонно распространялась на территории. Идейные бессребреники выдавливались в другие службы или на улицу. На руководящих постах утверждались офицеры, правильно понимающие текущий момент.

Ставка делалась на оборотливый молодняк. Вновь принятых сотрудников борьба с преступностью интересовала постольку поскольку. Главным стимулом для них являлось бабло. В столице опер считался беспонтовым, если через год работы не мог купить себе достойную иномарку, а через три — хату. Источники финансирования находились различные. Самыми распространенными были всевозможные фонды, создаваемые под эгидой РУБОПа. Освобождённые от бандитского оброка коммерсы регулярно отстёгивали борцам с оргпреступностью. Те сделались новой крышей, обладавшей большими возможностями, нежели уголовный криминалитет.

Докатились свежие веяния и до Андреевской области. Острожский отдел благодаря традициям держался дольше остальных. Уход на пенсию Дениса Давыдова ознаменовал падение бастиона. После майских праздников подполковник залёг в госпиталь, где проходил обследование для ВВК.

Свято место пусто не бывает. В подразделение прибыл новый начальник. До приказа об увольнении Давыдова он титуловался «и.о.» Современным требованиям преемник отвечал по всем статьям. Двадцати пяти лет отроду, он имел мохнатую руку наверху, был амбициозен и прагматичен, умел быть благодарным. Его скромное звание «старший лейтенант» и малый опыт оперативной работы не смутили высокопоставленных чинов, принявших кадровое решение.

Свою деятельность «и.о. царя» начал не с анализа криминогенной обстановки в городе, не с изучения дел оперучёта и знакомства с руководством правоохранительных органов, а с обустройства семейного гнездышка. Сегодня он заказывал эксклюзивную кухонную мебель для купленной квартиры. В решение насущного вопроса ему помогал старший опер Асмолов, спец по шкурным делам.

В рубоповских апартаментах, давно требующих ремонта, в одиночестве куковал Паша Комаров. На трудовые подвиги его не тянуло, но там, где у человека совесть, болт у майора не вырос. Накануне он повидался с парочкой ранее судимых. Потрепались о разном, в том числе о налёте на Фонд. Оба стремящихся[158] осуждающе цинка нули[159]: «Беспредел. Это не наши заделали». С чистой совестью, красивым почерком Паша написал две справки. Они были пустые, однако не туфтовые.

Комаров находился, что называется, в тонусе. Во вторник в новом салоне он снял на автоматах тысячу рублей. На выигрыш купил сыну МРЗ-плеер, который тот давно выпрашивал. Подарок ждал до выходного. После того, как Паша съехал из дома, с Ванькой он виделся не часто. Следующие два вечера Комаров тоже играл. Один раз слил три сотни, а в четверг ушёл при своих.

Майор благодушно курил, хвалил себя за разумное поведение и прикидывал, как скоротать денёк. Его мысли будто услышал начальник КМ, позвонивший по внутреннему. Попросил спуститься к нему. Лёгкий на ногу Паша ждать себя не заставил.

— Присаживайся, — полковник указал на место за приставным столом.

Жесту предшествовали крепкое рукопожатие и испытующий взгляд. Внешний вид рубоповца Птицын счёл удовлетворительным. Его чуткий нос не уловил перегара.

Комаров, обретя в своём азартном пристрастии равновесие, сбавил обороты в плане бухла. Для настроения выцеживал за вечер литр пива и подвязывал.

— Получена информация, что к убийству возможно причастен Пандус, — начальник криминальной объяснил причину вызова. — Его ищет розыск, но твоя помощь, Павел, будет нелишней.

— Без проблем, — другого ответа не предполагалось.

— Ты со Смоленцевым как?

— С Димкой? Не по корешам, но у нас с ним ровно.

— Выдерни его и побеседуй. Напомни прошлые напряги из-за Пандуса, когда они с Рубайло пытались у него половину бизнеса отжать. Как ему досталось, когда Рубайло у его мастерской грохнули. Вполне он мог пойти за соучастие. Мы тогда его пожалели. Димке нужно внушить, что Пандус — угроза его стабильности. Пусть поможет, подсветит связи. А то, как Пандус освободился, мы ничего о нём путью не знаем. А он в городе крутится и при этом общественно-полезным