было всего двадцать пять… Может, тебе выбирать ухажеров по возрасту?

— Я сама разберусь, с кем мне спать! Отпусти.

— Мама, пожалуйста, пошли домой! — тянет ее обратно к воротам, но теща упирается. — Как мне все это надоело! Сколько можно?! Иди куда хочешь… — сдается Лиля и, расстроившись, бросает мать. Шагает во двор одна.

То есть это не первое выступление Риммы? Я стал свидетелем одного из.

Теща плетется в другую сторону.

Я, немного потоптавшись на месте, сажусь в машину.

Еду вдоль забора и вижу за углом притаившуюся тещу. Никуда она не собирается. Милостыню просить уж точно. Мозги Лильке выносит.

Глава 39

Три месяца спустя

Суворов

Как бы я назвал свое состояние? Откат? Бьющаяся в агонии вера? Подкрадывающаяся тигром депрессия?

Или все сразу?

Я продолжаю ухаживать за женой, но наши отношения не двигаются с мертвой точки. И ко всему я не понимаю логику Лильки. То она злится, кричит, что меня слишком много в ее жизни, и тогда я даю ей передышку, после которой жена снова недовольна и говорит, что я забиваю на нее болт…

Анна — психолог — поддерживает меня, но все равно голову не покидает мысль, что я что-то делаю не так. Что-то, что я даже психологу объяснить не могу.

Сегодня жена со мной снова не поладила. Даже в машину сесть не захотела, когда я заехал за ней на работу.

Я тоже, будто помутившись рассудком, не стал ее уговаривать и, придавив педаль в пол, сорвался и помчался к себе в квартиру.

Однако, остановившись возле подъезда, не смог заставить себя войти, зная, что в тех стенах мне станет только хуже.

Поехал в бокс.

Здесь есть мои сотрудники и клиенты, они хотя бы создают иллюзии, что в этом гребаном мире я не один.

Зайдя в кабинет, достаю из шкафа коньяк, бокал и приземляюсь в кресло.

Нажрусь сегодня, и похуй на все.

Я очень долго был образцово-показательным мужем, а теперь у меня выходной. Напьюсь вдрызг, чтобы забыть свое имя хотя бы этой проклятой ночью.

Я устал. Я тоже человек, и у меня есть чувства, душа, я не железный робот, о чем Лилька иногда забывает.

Залпом осушаю стакан и сразу наливаю новую порцию.

На часах начало одиннадцатого.

Сотрудники постепенно разбредаются по домам и не станут свидетелями моей попойки.

Переночую здесь, а завтра с новыми силами буду опять штурмовать неприступную крепость-жену, если, конечно, не сдохну от похмелья. У меня в шкафу алкоголя скопилось немало. Я уже и забыл, когда последний раз пил.

Стук в дверь заставляет меня опустить четвертый по счету бокал.

— Захар Олегович? — ко мне заглядывает Настя, новая мойщица. Работает здесь всего неделю. — Можно?

— Входи, — тяжело выдохнув, откидываюсь на спинку кресла. — Что у тебя случилось?

Худенькая блондинка юркает в кабинет и, прикрыв за собой дверь, крадется ближе к столу.

— Когда вы проходили по боксу, я заметила на вашем лице печаль, — с дрожью в голосе говорит она. — Я волновалась.

— С чего бы вдруг?

— Вы мой босс… поэтому мне не безразлично.

— Мм… — опустошаю недопитый бокал и со стуком ставлю его на стол.

— Зачем вы пьете?

— А тебе-то что? Явилась мне лекции читать о вреде алкоголя?

— Нет, — мотнув головой, Настя подходит близко к столу. — Я вижу, что у вас непростой период в жизни. Вам плохо. Знаете, а меня сегодня парень бросил… сказал, что я недостаточно красивая, и ему стыдно, что я работаю на мойке.

— Козлина какой. А он что, олигарх?

— Он подрабатывает в такси.

— Ну, тогда да… — ухмыляюсь. — Куда уж нам до его успехов.

Настя слегка улыбается.

— Захар Олегович, можно мне тоже выпить?

— Нехорошо, когда директор спаивает сотрудников. Если кто-то узнает, что я наливаю, тут очередь перед кабинетом выстроится.

— В боксе никого уже нет. Мы здесь одни.

— Ладно, возьми бокал в шкафу. Только у меня закусить нечем.

— Не нужно, спасибо, — Настя берет бокал и садится на второй стул.

Наливаю ей глоточек. Она быстро выпивает и морщится.

— Обжигает…

— А ты как хотела? Это тебе не шампанское.

— Захар Олегович, — она облокачивается на стол и немного подается ко мне, — вот вы вроде бы острите, но глаза у вас по-прежнему грустные. Вам тоже сейчас плохо?

— Мне заебись, — чтобы не продолжать разговор на эту тему наливаю нам по новой.

Она подхватывает бокал и ударяет им по моему.

— Жарко что-то… — снимает кофточку и остается сидеть только в топике на тонких лямках. — Уф… я выпила, и мне даже легче стало. Только в глазах чуть-чуть задвоилось, — хихикает.

— Бывает.

Повеселев и заметно осмелев, Настя встает и расхаживает по кабинету, рассматривая интерьер. Она была тут один раз, когда приехала на собеседование.

— С вами я работаю не так давно, но, признаться, не могу скрыть восхищение. Вы такой мужественный, сильный, богатый, взрослый, опытный. Вы умудряетесь держать ответственность за людей и вести грамотно бизнес. Вы очень умный, Захар Олегович. Мой Вадик по сравнению с вами глупый мальчишка. Щегол.

— Но ты же любишь этого щегла, раз так расстраиваешься.

Она встает рядом с моим креслом и склоняется так, чтобы показать пикантное декольте на топике.

— А если Вадик был только предлогом, чтобы сблизиться с вами? — сверкает глазами, пристально смотря на меня.

— Ты не давала поводов думать об этом.

— Я стеснялась. — Выхватив из моей руки бокал, отхлебывает коньяк, а потом садится мне на колени. — Захар Олегович… Захар… я могу вылечить твою печаль. Ты забудешь со мной обо всем…

Когда ее руки обвивают мою шею, а губы тянутся за поцелуем, я махом трезвею.

Ситуация удивительным образом повторяется.

Однажды я тоже не поладил с Лилькой и был морально истощен. Я пил. В кабинет вошла Ира и тоже предложила меня утешить.

А теперь то же самое пытается сделать Настя. Еще одна прошмандовка…

Мне становится мерзко.

Сейчас я даже себе не могу объяснить, почему в прошлый раз позволил Ирке мне отсосать. Это было скорее не ради удовлетворения похоти — ее и близко не было. Скорее это было любопытство, как далеко может зайти женщина.

Только далеко зашел я сам.

Теперь вот снова пью в кабинете один. И ко мне липнет еще одна шлюха.

Чтобы ни творила моя Лилька в клубе в компании Гордисанова, я не могу представить ее на месте таких вот Ир и Насть.

И сейчас я со всей отчетливостью осознаю другую глубину — насколько сильно я оскорбил изменой мою Лильку, мою чистую, светлую женщину, мою жену.

И я после этого еще