спинку кровати.

Несмотря на свой ответ, Алдари не была уверена, что сбежит, даже если Тели что-нибудь придумает. Если бы Алдари сумела убедить короля сопроводить их на корабль и отправиться в Орат, это было бы одно, но мысль о том, чтобы улизнуть в лес и там самим разбираться с Искаженными… Это было бы еще хуже, чем встреча с пиратами.

У Алдари было предчувствие, что ее проблема решится, если она поможет эльфам решить их проблему. Но если они не позволят ей помочь, она ничего не сможет с этим поделать.

Глава 20

Время шло час за часом. На крепость опустилась ночь, большую часть которой Алдари проворочалась, мучаясь бессонницей. Когда она, наконец, на рассвете задремала, ее разбудил стук в дверь. Быстро сев на кровати, она увидела, как Тели жует зеленые квадратные кусочки и корчит гримасы. Должно быть, она сильно проголодалась, раз решилась попробовать их.

– М-м, войдите? – произнесла Алдари, когда так никто и не вошел.

Поскольку король входил без стука, она предположила, что это был не он. А если бы это был Сетвик с кинжалом ассасина… Ну, этот тоже вряд ли стал бы стучать. Их безопасности ничего не угрожает. Пока.

Внутрь заглянул один из наемников Сетвика, и Алдари тут же усомнилась в своем предположении. Лейтенант вполне мог послать одного из своих людей, чтобы увести их на казнь. А вдруг этот наемник пришел сюда, чтобы сообщить о смерти своего капитана?

Желудок у Алдари скрутило. И на этот раз не из-за вируса, атаковавшего ее внутренности.

– Я должен сопроводить вас в… – наемник умолк, подыскивая правильное слово на языке пленниц, затем оглянулся на кого-то, кто держал за дверью фонарь.

Это было странно, так как снаружи уже светало. Наемник что-то спросил на эльфийском.

– Место со свитками, – закончил он, когда ему перевели нужное слово.

– В библиотеку?

Алдари поднялась на ноги. Неужели король решил, что она не виновата в отравлении Хока и что может быть полезна?

– Я готова.

Алдари шагнула к двери, но Тели вскочила и бросилась ей наперерез, схватив за руку.

– Вы собираетесь пойти с этим эльфом, поверив ему на слово? – уточнила она.

– Уж лучше пойти, чем сидеть тут на кровати и жевать лепешки из водорослей.

– Это же один из людей Сетвика. Тот самый, который меня лапал. Он наверняка затаил на нас злобу, потому что мы доставили ему неприятности и ему пришлось мыть палубу.

Алдари заколебалась. Тели была права. Как звали того солдата? Фелеран.

– Сетвик мог приказать ему выманить нас отсюда с помощью уловки, – сказала Тели, – и теперь он затащит нас в лес за пределами крепости и убьет.

– Он мог прийти и убить нас без всяких уловок, – заметила Алдари.

– Ты считаешь, что мы бы молча приняли такую участь? Без криков и визга? Не отбивались бы от него булавой? Не подняли бы шум, чтобы привлечь внимание? А так он тихо уведет нас подальше и прикончит в уединении.

Несмотря на то, что они говорили быстро, Фелеран уловил суть.

– Нет, король приказал отвести вас. Сетвик отдыхает со своей компанией.

– Хок еще жив? – спросила Алдари.

Если капитан еще не умер, она надеялась, что у Сетвика не будет мотива идти на радикальные меры.

– Да. Его лечат.

– Мы пойдем с тобой, – Алдари жестом пригласила Тели следовать за ней. – Булаву не забудь.

– Как можно. – Тели схватила ремень с оружием и застегнула его на поясе. – Кто ж ходит в место со свитками безоружным. Особенно если это может означать яму со змеями.

– У меня есть более вероятный перевод – библиотека.

– Это потому, что ты молода и наивна.

– Ты старше меня всего на два года.

– Но гораздо более опытна и практична. И испытываю стойкое недоверие к незнакомцам.

– Ты более подозрительна. А в остальном там, где я не была, тебя тоже не было. Ты даже не заглянула в уборную в задней части купола.

– Сомневаюсь, что ты приобрела там больше житейской мудрости. Возможно, просто решила больше не есть моховые батончики.

Когда они вышли, Тели поморщилась, глядя на поднос с зелеными лепешками, вероятно, гадая, когда и ее начнет беспокоить желудок.

Было несправедливо, что ее телохранительница могла есть эльфийскую еду без последствий, а у Алдари от нее болел живот. Почему ее кишечник настолько чувствителен?

Внезапно ее осенило – в голове словно ударили молотком по гонгу, и Алдари чуть не споткнулась. Должно быть, она выпалила что-то вслух от удивления, потому что Фелеран и сопровождавший его эльф оглянулись.

– Это же их проклятое зелье, – прошептала Алдари, глядя на Тели. – То, которое ты отказалась пробовать.

Тели потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, о чем она говорила.

– Вонючее зеленое? Которое лекарь дал тебе в палатке у реки?

– Да. Вонючее зеленое зелье. Я сделала всего пару глотков. А Хок выпил много.

– Я думала, это лечебное зелье.

– Я тоже. И он тоже так думал. Он так и сказал мне. Но только после того, как он его выпил, он и заболел. Ему стало совсем плохо. И у меня заболел желудок именно после того, как я его попробовала. – Алдари поморщилась и прижала руку к ноющему животу.

– А зачем бы его собственный лекарь стал его травить? – Тели взглянула на двух эльфов, которые хмурились и задевали друг друга плечами.

– Не знаю, но мне нужно поговорить с ним об этом. На всякий случай. – Алдари подошла к Фелерану и посмотрела ему в лицо. – Сначала ты отведешь меня к капитану Хоку.

– Его лечат в дворцовом лазарете. – Фелеран указал вверх, на ряд домов, построенных на верхушках деревьев, стены и дорожки к которым были увиты лианами и покрыты мхом.

На ум, скорее, приходил термин «домик на дереве», а не «дворец», но кто такая Алдари, чтобы судить об этом? Замок ее собственной семьи тоже не блистал роскошью.

– Простых наемников не пускают во дворец без сопровождения, а уж пленников и подавно, – добавил Фелеран, махнув рукой на стражников, которые стояли на платформах вокруг домов.

– Я – принцесса, а не пленница. Попросите, пожалуйста, чтобы нас кто-нибудь сопроводил.

На случай, если это поможет ей убедить его, Алдари одарила его самой искренней улыбкой, на которую была способна, хотя мысли ее метались, пока она размышляла о возможных последствиях своей гипотезы.

Если Хока действительно отравил лекарь-наемник, что еще он мог предпринять? Он был против миссии? Почему? Или это была личная месть Хоку? Что, если он представлял угрозу для всех жителей крепости? Для короля и его