– А как же тогда эти штуки взрываются? – Григорий попытался поближе рассмотреть пластид. – Ни таймера, ни лампочек – ничего.

– Может, это и не очень красиво внешне, – согласно кивнул Хиджам Фарух, – но зато весьма эффективно. А взрывается вся эта «радость» тоже весьма банально: я набираю на своем мобильном телефоне комбинацию из шести цифр, потом кнопку «вызов абонента», и – все. Бабах!

– А вы не боитесь, мистер Фарух, что кто-нибудь, скажем, я, – предположил Курочкин, – или кто-то где-то в Бразилии совершенно случайно наберет такую же цифровую комбинацию – и, как вы выразились, бабах!

– Взрывчатка приводится в действие звонком только с моего телефона, – раскрыл свой секрет сомалиец, – так что постороннее вмешательство исключено.

– Браво! – уважительно произнес Григорий и даже несколько раз хлопнул в ладоши. – Пантшелей, – позвал старшего сержанта Григорий, – оджна мина вожджле контшейнеров, – остшальные тшетшыре – зджесь, – Курочкин попытался поделиться информацией со старшим сержантом, стараясь тщательно коверкать русские слова, уподобляя их польскому языку.

Заслышав незнакомый язык, Хиджам Фарух моментально насторожился, взявшись на всякий случай за ручку пистолета.

– А что это за язык? – поинтересовался глава бандитской шайки, не переставая, однако, любезно улыбаться.

– Польский, – беззаботно откликнулся Григорий, – я же вам говорил, что мой коллега – поляк и пока что он очень плохо говорит по-английски, – напомнил Курочкин, – поэтому мне приходится иногда разговаривать с ним на его языке.

– А вы откуда знаете польский, мистер Гудвин? – Фарух не снимал ладонь с рукоятки пистолета.

– Польша – член Североатлантического блока, член НАТО, – пояснил морской пехотинец, – поэтому мы должны знать язык всех стран – участниц этого блока, – псевдожурналист врал напропалую, но Хиджам оказался умнее, чем могло показаться на первый взгляд, и провести его было не так-то и просто. К тому же рука все еще лежала на пистолете.

– Значит, мистер Гудвин, вы должны знать и итальянский язык? – сомалиец хищно прищурил глаза.

– Безусловно, – Григорий был само спокойствие.

– Тогда вы наверняка должны знать, что означает эта фраза…

Произнести итальянские слова Хиджам Фарух так и не успел. Григорий коротким ударом саданул сомалийца в подбородок, и тот, ударившись затылком о металлическую часть корабельной конструкции, распластался на палубе. Поняв, что игра в «притворялки» закончена, Пантелей молниеносно свалил несколькими ударами охранника.

– Телефон! – крикнул Григорий. – Телефон – это взрыватель! – пояснил он, и Максаков до боли выкрутил руку Хиджаму.

– Те-ле-фон, – произнес Пантелей по слогам. И хоть говорил он по-русски, предводитель пиратской шайки прекрасно понял, что от него требуют. Он вытащил из кармана и сунул в руку старшего сержанта мобильник. – А теперь, сука…

Договорить Максаков не успел. Охранник, державший на мушке членов экипажа «Виктории», заметил, что творится что-то неладное, и саданул по морским пехотинцам короткой очередью.

– Ложись, – приказал Пантелей, отползая за турбину, – не высовывайся. – Старший сержант осторожно выглянул из-за своего укрытия. Камера с пистолетом валялась слишком далеко. Пират снова выстрелил, и пули с визгом срикошетили от стального корпуса машины. – Черт, – выругался Максаков, – такой облом в самом конце.

– Хлопцы, – со стороны выстрелов внезапно раздалась русская речь, – я его приговорил. Вы русские, хлопцы?

Пантелей осторожно выглянул. Охранник лежал с проломленным черепом, а рядом стоял один из членов экипажа сухогруза, держа в руке увесистый гаечный ключ.

– Русские, русские, – отозвался старший сержант, выползая из-за укрытия.

– О, Костя, я ж тоби казав, що воны москалы, – обратился моряк к своему товарищу, – а ты: «болгары, болгары».

– А вы кто? – поинтересовался Григорий, поднимаясь на ноги. – Русские?

– Украинцы, – отрекомендовался матрос, – с местного экипажа.

– Хиджам сбежал! – воскликнул Максаков, обнаружив пропажу.

Сомалиец и в самом деле дал деру, воспользовавшись неожиданной перестрелкой, и теперь положение морских пехотинцев сильно осложнилось. Как только этот паразит доберется до верхней палубы, сюда нагрянет вся вооруженная орава пиратов.

– Гриша, живо дуй к контейнерам и тащи сюда взрывчатку, – приказал Пантелей. – Не бойся, доза там небольшая, я смотрел на дозиметр, – добавил старший сержант, – а пластид без телефонного звонка не взорвется. – На всякий случай Максаков сунул мобильник поглубже в карман.

Курочкин затопал ногами по трапу и, сбивая о комингсы голени, изо всех сил припустил в соседний отсек.

– Братцы, – взмолился Пантелей, глядя на земляков, – что нужно перекрыть, чтобы подольше задержать пиратов и не дать им прорваться в машинное отделение?

– Пошли, – приказал моряк и решительно зашагал по коридору, бросив на ходу: – Костя, задрай вертикалку. Только намертво!

Однако пройти Максаков успел всего несколько пролетов, как впереди послышался топот многочисленных ног и в слабом свете дежурных лампочек появилась фигура первого пирата. Пантелей вскинул пистолет и двумя выстрелами уложил головореза, и тут же на том конце послышался лязг многочисленно передергиваемых затворов.

– Быстрее! – скомандовал морской пехотинец, наваливаясь на дверь межотсечной водонепроницаемой переборки. Едва задрайка закрылась, как по ней застучал град пуль.

– Вот так вам, – член экипажа «Виктории» был совершенно спокоен. Он снял брючный ремень, сделал из него петлю и накинул его на две параллельные ручки так, что ни одна из них не могла открыться с той стороны. – Нехай помучаются!

– И что дальше? – к ним подбежал запыхавшийся Курочкин, держа в руках увесистый кусок взрывчатки.

– Ее можно отсюда выбросить в море? – поинтересовался Пантелей. Как они будут отсюда выбираться, он не имел ни малейшего понятия, но зато имел твердое намерение не дать пиратам взорвать сухогруз с ядерными отходами. – Может, хоть небольшое отверстие есть? – спросил Максаков с надеждой. – Надо, чтобы пролезла эта хреновина, – старший сержант показал моряку пластид, но тот отрицательно покачал головой:

– Нема, хлопцы, ничого такого нема…

– Жалко, – разочарованно произнес Максаков, соображая, что же делать дальше. Понятно, что рано или поздно пираты доберутся до замуровавших самих себя морских пехотинцев…

Как только Хиджам Фарух сумел добраться до верхней палубы, как тотчас послал с десяток своих головорезов выкуривать из машинного отделения непрошеных гостей, а сам пулей помчался в ходовую рубку, схватил спутниковый телефон и набрал уже знакомый номер своего нового хозяина Омара Фадделя.

– Слушаю тебя, Хиджам, – раздалось на том конце связи, – что ты хочешь мне сказать? Чем обрадовать? Ты все исполнил, что я тебе говорил? – живо поинтересовался араб.