вылезти из кожи, потому что я тебя поцеловала. И знаешь, что? Я ненавижу тебя за это. Я ненавижу тебя за это. Потому что я с нетерпением жду каждого из этих притворных поцелуев, даже если ты выглядишь как…

Я прижал ее губы к своим. Я обхватил ее сзади и притянул к своей груди. Я провел языком по ее нижней губе. Я застонал ей в рот, когда она позволила мне проникнуть внутрь, чтобы попробовать. Я целовал ее так, как хотел целовать ее уже несколько месяцев.

Женевьева была способна полностью уничтожить меня. Моя жизнь превратилась бы в руины, если бы она ушла. Этот поцелуй не изменит будущего.

Я отогнал эти мысли прочь.

И поцеловал свою жену.

ГЛАВА 17

ЖЕНЕВЬЕВА

Исайя поцеловал меня. Он целовал меня.

И, черт возьми, он был приятен на вкус.

Я склонилась в поцелуе, впиваясь в него. Я вздрогнула, когда его грубые руки прошлись по моим изгибам. Я расслабилась в его сильных руках.

В любой момент он мог оттолкнуть меня. Он отступит за эти высоченные стены, и все мои шансы прорваться сквозь них испарятся в воздухе. Поэтому я наслаждалась его поцелуями — каждым влажным лизанием, каждым острым щипком, — молясь, чтобы это продолжалось еще хотя бы минуту.

Исайя издал стон, и он пронесся в мой рот и вниз к центру. Мои руки были между нами, мои пальцы лежали на его футболке, крепко вжимаясь в теплые, упругие мышцы под ней. Я рискнула сделать шаг и позволила рукам опуститься ниже. Его пресс действительно был таким твердым, каким казался.

Его губы оторвались от моих, и мои глаза распахнулись. Я ожидала увидеть ужас или отвращение. Вместо этого в его взгляде была чистая похоть. Цвета потемнели, внешнее кольцо шоколада просочилось в зеленые и золотые вихри, которыми Исайя обрамлял мое лицо.

Я затаила дыхание.

Поцелует ли он меня? Скажет ли он мне уйти?

Я не была готова к тому, что этот брак — брак с притворством — закончится.

— Что мне делать? — прошептал он.

— Поцелуй меня — прошептала я в ответ.

Он наклонил свою голову, наклоняя мою именно туда, куда хотел. Первый поцелуй был освобождением. Испытанием. Но то, что произошло потом, было настолько наполнено жаром и силой, что у меня закружилась голова.

Язык Исайи проскользнул между моими губами, лаская их длинными, томительными движениями. Он сдвинул бедра вперед, позволяя мне почувствовать возбуждение за его молнией.

Я застонала, мои колени ослабли. Мы двигались медленным шагом, который больше походил на покачивание на месте, пока я не поняла, что Исайя перенес нас на кровать.

Мое бешено колотящееся сердце остановилось.

Так вот куда мы шли? Секс? Мое сердце сжалось. Я хотела Исайю так, как никогда в жизни не хотела мужчину, но было ли это разумно? Мы ссорились несколько минут назад. Он попросил меня уйти.

Его пальцы опустились с моего лица на шею. Они впивались в мою кожу, клеймя меня своими прикосновениями, когда скользил ниже. Одной большой рукой он обхватил мою грудь через свитер, заполнив всю ладонь.

Мое дыхание сбилось. Голова откинулась, и я выгнулась дугой в его объятиях. Не думай. Я отключила свой мозг, здравый смысл и беспокойство. Я не хотела обдумывать это и саботировать единственное хорошее, что я чувствовала за последние месяцы.

Исайя целовал меня. У нас не было зрителей. У нас не было скрытых мотивов. Этот поцелуй был моим.

Как и он в данный момент.

Я потянулась к подолу его рубашки, приподняв его над пупком, чтобы почувствовать под ним теплую кожу. От этого прикосновения мышцы Исайи напряглись еще сильнее, но это была не дрожь. Это было напряжение от прикосновения любовника. Это было предвкушение того, что я засуну пальцы в пояс его джинсов. В тот момент, когда мои ногти провели по линии волос под его пупком, наш поцелуй приобрел совершенно новую интенсивность, его язык стал не исследовать, а ласкать. Наши рты слились.

Я взялась за пуговицу на его джинсах, и мне понадобились обе руки, чтобы расстегнуть ее. Другой рукой Исайя погладил мою попку.

— Женевьева, — предупредил Исайя, прерывая наш поцелуй.

Нет. Мое настроение рухнуло. Я зашла слишком далеко. Я зашла слишком далеко.

— Я хочу, — пролепетала я. Мои глаза умоляли его. — Один раз. Только один раз.

Исайя изучал мое лицо, между его бровями образовалась складка. Затем, спустя, казалось, несколько часов, он кивнул.

Я встала на носочки и прижалась ртом к его рту. Мои ладони на короткое мгновение провели по его коротким волосам, а затем я в бешенстве задрала его рубашку. Подняв ее между нами, я потянула за молнию на его джинсах. Он делал шаг за шагом, пока мой свитер не был стянут через голову, а черное кружево лифчика не потерлось о его кожу.

Он потянулся за головой и стянул с себя футболку, а затем вернулся ко мне, обхватил одну грудь, а другой взялся за боковую молнию на моих брюках. Они упали в лужу у моих босых ног.

Затем я встала и начала двигаться, мои губы оторвались от губ Исайи, когда он поднял меня за бедра.

Мой центр был прижат к его эрекции, тупая боль превратилась в пульс, который нельзя было игнорировать. Я обхватила его плечи руками и прижалась к нему, когда он положил меня на кровать, его нос пробежался по моей шее, когда он глубоко вдохнул мой запах.

Затем его язык вернулся к работе, вылизывая мою кожу так, словно она была сделана из тающего мороженого. Руки Исайи добрались до его джинсов, натягивающих его бедра. Я посмотрела вниз и увидела черные трусы-боксеры, которые я так полюбила. Они сдерживали его напряженную выпуклость, но едва-едва.

Он поднялся с меня, схватил одну из моих рук и посадил меня. Затем он щелкнул центральной застежкой моего лифчика, заменяя кружево своими руками.

— О, Боже, — застонала я, откинув голову в тот момент, когда он зажал мои соски между мозолистыми пальцами. Я извивалась и приподнимала бедра, отчаянно желая почувствовать его толстый член, прижатый к моим трусикам.

Он переместил нас глубже в кровать, уперся своим весом в колыбель моих бедер и заставил мои бедра раздвинуться. Мой лифчик был натянут позади меня от одного локтя до другого. Мои колени были подняты и согнуты, ноги раздвинуты. Это была развратная поза, без всяких ограничений. Я закрыла глаза и предложила ему свое тело.

Исайя провел длинную, прохладную линию кончиком языка