– Прекрасно, – ответил он.

Она присела на корточки и наклонилась к нему. Они были связаны через Цзяолун. Она чувствовала это. Чувство было новым и странным.

– Не сердись на меня, – мягко попросила девушка.

Вэй-Фан посмотрел на неё. Он злился на свою мать. На свою приёмную мать, воровку детей. Больше, чем когда бы то ни было до этого.

– Я вовсе не сержусь на тебя, – сказал он и замолк.

– Это не моя вина, – добавила она.

– Знаю, – кивнул он. – Мне жаль, что так вышло, но я не сержусь на тебя. Я злюсь на мать, которая так и не сказала мне правды.

– Как она могла это сделать?

– Могла хотя бы попытаться. Она вечно хотела всё контролировать. Она знала! Знала, что моя настоящая мать была воином ушу, поэтому и запретила мне заниматься. Если бы не она, я стал бы великим воином.

Снежный Бутон не знала, что ответить. Правда ранит лишь поначалу, но потом её острые края притупляются. С тех пор как она узнала, что является приёмной дочерью, девушка много раз воображала свою настоящую мать, всегда – полной противоположностью Цзяолун. Мягкой, заботливой, нежной, любящей. Ей стало жаль женщину, которой она не знала, но которая выносила её в своём чреве. Снежный Бутон вздохнула.

– Она хотела сына, – просто ответила она.

– Она похитила меня, – сказал Вэй-Фан. – Сделала так, как было лучше ей. У тебя было моё детство и мать – воин ушу. А у меня – глупая наложница! Знаешь, как я тосковал по учителю? Но она запрещала мне даже просто читать истории о воинах. И теперь-то я знаю, почему!

Снежный Бутон не перебивала его. Он был зол и снедаем завистью. Она знала его мать, а он – нет. Наконец, Вэй-Фан замолчал и поднял голову.

– Прости, – сказал он. – Я не подумал.

До них доносились голоса Шулень и Молчаливого Волка.

– А ты не знаешь, кем был мой отец? – спросил Вэй-Фан.

– Немного, – сказала Снежный Бутон.

– Расскажи.

Девушка помолчала. Она не хотела говорить ни о чём, что могло бы его расстроить ещё больше, но иногда людям нужна правда, пусть даже горькая правда.

– Мать говорила о нём лишь пару раз, – сказала она, внимательно наблюдая за его реакцией. – Он был великим воином. А ещё – степным разбойником. Его звали Тёмное Облако.

– Тёмное Облако? – переспросил Вэй-Фан.

Она кивнула.

– Никогда не слышал о таком. Почему же они не остались вместе?

– Мать была непростой женщиной. Мне кажется, она не могла оставаться с одним мужчиной. Думаю, ей не нравилось чувствовать себя покорной. Она была жестокой. И иногда мне совсем не нравилась.

– Как её звали?

– Кого?

– Мою мать.

Снежный Бутон покачала головой и рассмеялась.

– Её звали Цзяолун.

Вэй-Фан поднял взгляд.

– Но я встречался с ней, – воскликнул он.

– Это невозможно.

– Нет, встречался! Цзяолун пришла в храм Западного Лотоса. Она была больна. Адский Дай потребовал, чтобы она сразилась с ним. Я пробыл там всего месяц или два, когда она появилась. На губах у неё была кровь. И она знала, кто такой Адский Дай. Плюнула ему в лицо, когда он дотронулся до неё. «Цзяолун, – сказал он, – я знал твоего учителя Нефритовую лису. Думаешь, ты сражаешься лучше её?»

Снежный Бутон закусила губу и покачала головой. Она не хотела слушать окончание истории, но Вэй-Фан продолжал рассказывать во всех подробностях.

– Она сражалась хорошо, но была слаба. Её окружили, но всё равно она выступила против воинов Западного Лотоса.

– Да, она болела, – сказала Снежный Бутон. – Но была полна решимости тебя найти.

– Она и нашла, – Вэй-Фан покачал головой, – только я не знал об этом. И я видел, как она умерла. Я был там, когда её убили.

Снежный Бутон закрыла глаза.

– Это был Адский Дай, – сказал Вэй-Фан. – Он зарубил её. А я ещё радовался за него. Мы все тогда радовались.

Снежный Бутон открыла глаза. Вэй-Фан смотрел на неё, словно был прокажённым.

– Знаешь, теперь я думаю, знала ли она. Когда её убивали, я слышал её голос в своей голове. «Не бойся. Прими свою судьбу». – Он замолчал, вспомнив, что она сказала в конце: «Добудь Зелёную судьбу!» Но вслух он этого не произнёс.

– Мы должны отомстить, – произнесла Снежный Бутон и вскочила на ноги, увидев приближающуюся Шулень.

– Что ты там делаешь?

– Я… – начала Снежный Бутон, – я…

– Идём со мной, – велела женщина.

Снежный Бутон взглянула на Вэй-Фана, но тот отвернулся. Это ранило сильнее, чем ярость Шулень. Наконец, он поднял взгляд, оторвавшись от своих мыслей, и их глаза встретились.

«Мы отомстим!» – говорил её взгляд. Он увидел это, понял и кивнул.

* * *

Тем вечером подул северный ветер. Стебли бамбука в саду грохотали под его порывами. В комнату Шулень принесли жаровню. Её внесли внутрь слишком рано, угли ещё не успели перегореть, и комната наполнилась резким запахом тлеющей древесины. Жаровня не растопила ни льда тревожного ожидания, ни уязвлённой гордости Снежного Бутона. Она ушла из дома не для того, чтобы к ней относились как к ребенку. Ей не нравилось, когда ей выговаривали, словно малолетней, многословно объясняя простые вещи, будто бы она ничего не понимает. Если бы Снежный Бутон могла рассказать хоть половину того, что знала, но это задело бы её прошлое и напомнило бы о Мубае, а воспоминания о нём расстраивали учителя. И девушка молчала.

Шулень ужинала рано и рано ложилась спать. Снаружи было ещё светло, когда женщины в молчании заканчивали ужин. Шулень выбрала один пельмень и опустила его в чашку Снежного Бутона.

– Ешь, – велела она.

Снежный Бутон отказалась от оказанной ей чести, но Шулень настаивала, и та в конце концов уступила.

Снежный Бутон чувствовала себя виноватой. «Твой учитель так чтит тебя», – сказала она себе. Ей стало немного легче, когда она поняла, что Шулень молчала не потому, что сердилась, а потому, что думала о другом.

Тени сгущались. Снежный Бутон обрезала фитили ламп, зажгла их и развесила по одной в каждом углу комнаты учителя. Темнота подступала. Вскоре засияли звёзды и взошла луна.

– О чём вы думаете, учитель? – спросила наконец Снежный Бутон.

– Ни о чём, – ответила Шулень.

Повисла долгая пауза. Одна из свечей зачадила и потухла. Снежный Бутон взяла фонарь и снова зажгла её.

– Может быть, нам стоит выехать навстречу Адскому Даю? – сказала она.

Шулень, должно быть, услышала что-то в её голосе, потому что подняла голову и посмотрела ей прямо в глаза. На мгновение Снежный Бутон испугалась, что учитель прочтет её мысли, и сердце забилось сильнее, а ладони вспотели. Но выражение лица Шулень смягчилось.