Я ожидал, что она набросится на меня или убежит, но ее рука застыла на дверной ручке. Я отошел в сторону и указал на стол.

– Сядь. Пожалуйста.

Она вернулась обратно в комнату, настороженно глядя на меня черными глазами. В глубине темного взгляда я разглядел проблеск любопытства. Интересно, когда она в последний раз говорила с кем-нибудь из живых?

– Я не ифрит, – начала она, сев напротив меня. – Они – слабые существа, порожденные низшими стихиями. Песка или теней. Глины, ветра или воды.

– Тогда кто ты? – спросил я. – Или… – Я оценил ее человеческий облик, в котором, кроме глаз, таящих вековую мудрость, все было обманчивым. – …Кем была?

– Когда-то я была девушкой. – Ловец Душ посмотрела на причудливый узор из света и теней, что отбрасывала одна из ламп на ее руку. Голос звучал почти задумчиво. – Глупой девушкой, которая совершила глупый поступок. Это привело к еще одной глупости. Глупость обернулась бедствием, бедствие – убийством, а убийство стало проклятьем. – Она вздохнула. – Теперь я прикована к этому месту и расплачиваюсь за свои преступления тем, что провожаю души из одного царства мертвых в следующее.

– Серьезное наказание.

– Преступление было серьезным. Но ты и сам все знаешь о преступлениях. И покаянии. – Она поднялась, ее лицо вновь стало строгим. – Спи, где пожелаешь. Я тебя не потревожу. Но помни, если тебе нужно покаяние, ты должен найти способ помочь Тристасу.

Дни смешались – время здесь ощущалось совсем иначе. Я чувствовал Тристаса, но не видел его. И все глубже уходил в Лес в отчаянных попытках его найти. В конце концов я забрел в ту часть Леса, где деревья, казалось, много лет не видели солнца. Рядом шумела река, а впереди я заметил яростное красное свечение. Огонь?

Свет становился все ярче, и я даже думал позвать Ловца Душ. Однако запаха дыма я не чувствовал, а когда подошел поближе, то увидел, что это не огонь, а роща огромных переплетенных между собой деревьев. Их корявые стволы светились, как будто внутри них горело адское пламя.

«Помоги нам, Шэва. – Из гущи деревьев доносились скрипучие, неприятные голоса. – Не оставляй нас одних».

У основания самого большого дерева на коленях стояла фигурка, вытянув руки вдоль горящего ствола. Ловец Душ.

Огонь струился по ее рукам, растекаясь по телу, и в мгновенье ока объял целиком. Черные и красные языки бездымного пламени пожирали ее. С криком я бросился к ней, но пламя, поглотив ее, сразу погасло, и она оказалась целой и невредимой. Деревья все еще горели, но их огонь угасал.

Ловец Душ упала наземь, я поднял ее на руки. Она была легкой как ребенок.

– Ты не должен был этого видеть, – прошептала она, когда я вынес ее из рощи. – Я не знала, что ты зайдешь так глубоко.

– Это что, врата в ад? Туда отправляются души грешников?

Ловец Душ покачала головой:

– Добрые ли, злые души, Элиас, все они просто движутся вперед. Но это своего рода ад. По крайней мере, для тех, кто туда попал.

Она без сил рухнула на стул, когда мы добрались до хижины. Ее лицо было серым. Я укутал ей плечи одеялом, вздохнув с облегчением, когда она не стала противиться.

– Ты говорила, что ифритов породили низшие стихии. – Я сел напротив нее. – А есть стихии высшие?

– Только одна, – прошептала Ловец Душ. Ее враждебность почти иссякла, даже казалось, что передо мной совсем другое существо. – Огонь.

– Ты – джинн, – осенила меня догадка. – Ведь так? Я думал, что некий король-книжник когда-то давным-давно обманом заставил другое магическое существо предать и уничтожить твой род.

– Джиннов не уничтожили, – поправила Ловец Душ. – Их заманили в ловушку. И не магическое существо предало их. Это была юная, надменная девчонка-джинн.

– Ты?

Она отбросила одеяло в сторону.

– Я совершила ошибку, когда привела тебя сюда, – сказала она. – И то, что я воспользовалась твоими приступами, чтобы поговорить, тоже было ошибкой. Прости.

– Тогда отведи меня в Кауф, – ухватился я за ее извинения. Мне необходимо выбраться отсюда. – Прошу. Я уже должен там быть.

Ловец Душ холодно посмотрела на меня, затем кивнула.

– Утром. – Прихрамывая, она направилась к двери. Я попытался помочь, но она отмахнулась.

– Постой, – позвал я. – Ловец Душ. Шэва.

При звуке своего имени она, замерев, напряглась.

– Зачем ты привела меня сюда? Только не говори, что из-за Тристаса, потому что в этом нет никакого смысла. Утешать души – твоя работа, не моя.

– Мне надо было помочь твоему другу. – Я уловил в ее голосе ложь. – И все.

На этом она исчезла за дверью, и я выругался, поскольку понимал ее ничуть не лучше, чем в нашу первую встречу. Но меня ждал Кауф, вернее, Дарин. Я мог лишь воспользоваться свободой и уйти.

Как и обещала, Шэва привела меня утром в Кауф, хоть я и не понял, каким образом. Мы вышли из ее хижины, и через несколько минут я увидел, что деревья вокруг голые. А четверть часа спустя мы оказались в тени Невеннского хребта, шагая по хрустящему свежему снегу.

– Это мои владения, Элиас, – ответила Шэва на мой невысказанный вопрос. Сейчас она была совсем не такой настороженной, как раньше. Будто, назвав ее по имени, я пробудил давным-давно забытую учтивость. – В пределах этого Леса я могу путешествовать, где и как пожелаю. – Она кивнула в просвет между деревьями. – Кауф там. Если хочешь успеть, Элиас, тебе нужно торопиться. Разана всего через две недели.

Мы оказались у высокого гребня, выходящего к длинной черной ленте Реки Забвения, но я едва это заметил. Когда я вышел из Леса, то ничего так не хотел, как вернуться назад и затеряться среди деревьев.

Сначала меня поразил запах: так, представлял я себе, должен пахнуть ад. Затем ветер донес крики, полные отчаяния, крики мужчин и женщин, что знали лишь пытки и мучения, крики, от которых волосы становились дыбом. Эти звуки настолько отличались от мирного шепота мертвых, что я удивился, как они могли существовать в одном и том же мире.

Я поднял глаза на высеченное из мрачного камня и выкованное из холодного железа чудовище, возвышавшееся на вершине скалы у северного края долины. Тюрьма Кауф.

– Не ходи, Элиас, – прошептала Шэва. – Если тебя схватят за этими стенами, то твоя судьба будет мрачной.

– Моя судьба будет мрачной в любом случае. – Я слегка выдвинул мечи из ножен и, ощутив в руке их тяжесть, успокоился. – По крайней мере, все это будет не зря.

Дорога до Антиума заняла у нас с Харпером три недели. К тому времени, когда мы вернулись в столицу, уже настала глубокая осень. Золотисто-красное покрывало, окутавшее город, подернулось инеем. В воздухе стоял запах тыкв и корицы. Клубы густого древесного дыма поднимались в небо.