За спиной захрустел снег. «Викрам». Я напряглась и тут же испытала дикое облегчение. Я… скучала по нему. Будь это последний из отведенных нам дней, я растратила бы его на холодное суровое одиночество? Или выжала бы из него все возможное и посмотрела бы, куда это приведет?

– На Джулан-пурниму ни одна красавица не должна оставаться одна, – раздался вкрадчивый голос.

Сердце сжалось. Не Викрам. Я повернулась лицом к привлекательному якше. Смуглому, широкоплечему. По волосам его стекал янтарный сок, а изменчивые глаза гипнотизировали, беспрерывно переливаясь от зеленого к черному.

– Ты кто?

Он засмеялся:

– Хранитель Садов, как заброшенных, так и ухоженных. Тебя услышали деревья и рассказали мне. Знаешь, а ты им понравилась. Напомнила им кое-кого. Позволишь сопроводить тебя на завершающие праздничный вечер обряды? Сегодня в программе столько всего интересного. – Голос его обволакивал темным шелком. – То, чем мы занимаемся во мраке и чему свидетелем только ночь. То, от чего дневное небо залилось бы смущенным румянцем, если б увидело.

– Нет. Я как раз уходила.

Якша мгновенно оказался рядом со мной.

– Скажи, красавица, ты из той пары людей, что забрали яд Змеиного короля?

Он стиснул мое запястье, и я тут же потянулась к кинжалу.

– Руки убери.

– Спрячь свои иголки, красавица, – засмеялся якша. – Думаю, мы могли бы договориться. Мне нужен этот яд. В обмен ты получишь все, чего только пожелаешь. Я могу быть очень щедрым.

Он погладил меня по скуле. Я плюнула ему в лицо.

– Нет, – сладко пропела я на случай, если стекающая по щеке слюна для него слишком тонкий намек.

– Не люблю, когда мне говорят нет, – прошипел якша.

– Не люблю, когда меня трогают без спроса.

Я вырвалась из его хватки. В тот же миг из туники якши во все стороны хлынули корни, привязывая его к земле. Он захохотал, и от этого звука мое терпение лопнуло. Я бросилась вперед, вытаскивая кинжалы из спрятанных на бедре ножен и рассекая поддерживающие якшу корни. Он зарычал и рухнул на спину. Похоть наполнила его глаза влагой, и меня передернуло от отвращения. Я сильнее уперлась ногами в землю, не разрывая зрительный контакт.

«Подойди поближе. Ну же, рискни».

Якша рискнул.

Я схватила качавшиеся передо мной ветви, оттянула их и, едва он приблизился, отпустила. Якша взвыл, прикрывая лицо.

Резким движением я повалила его на землю. Перевернула на спину, раздвинула его колени и вонзила клинок в волоске от средоточия его страсти. По рукоять.

– Я не промахиваюсь. Дай мне уйти, а то руки так и чешутся продемонстрировать.

Но не успела я отвернуться, как за спиной послышалось рычание:

– Мой черед.

Якша воздел руки к небесам, призвав шелестящий покров из мотыльков. Мир исчез. Куда бы я ни смотрела, взор застилали тусклые серебристые крылья.

Охваченная паникой, я поползла прочь. Смех якши настырно лез в уши и пронзал разум. Чем я только думала. Кем себя возомнила. Я не могла противостоять его магии человеческими силами.

– Деревья хотят тебя, принцесса, – донесся его голос со всех концов. – Из твоего сердца вырастет прекрасное древо. Давненько у них не было новеньких. С тех пор, как королева Тара вырвала сердце, напоила его слезами и укрыла костями возлюбленного. Я могу научить тебя вечной жизни. Могу показать, как превратить месть в плод. Даровать тебе несокрушимость. И взамен ты должна всего лишь отдать мне яд.

Крылья мотыльков хлестали меня по лицу, спутывали волосы. До Алаки я бы наверняка соблазнилась.

Месяц за месяцем в темнице Уджиджайна я только и мечтала о несокрушимости. Но затем вкусила плод мести. И она оказалась вязкой и терпкой. Не целой историей, а несчастным концом. Я заслуживала большего.

– Никогда, – прошипела я.

Мотыльковый покров рассыпался. Схватив кинжал, я вскочила на ноги и уставилась на якшу. Он прищурился:

– Ты меня утомила. Я все равно получу желаемое.

Затем глянул на мой кинжал, и металл обратился деревом. Глупая игрушка – вот и вся моя защита. Я постаралась выровнять дыхание и сосредоточиться на слабостях якши. Корни, нужно метить в них. Пнуть, разорвать, хоть ногтями и зубами разодрать, если придется. Я уже сделала выпад и вытянула руку, как вдруг мимо промчалось что-то сияющее и золотое.

Хранитель Садов едва успел отскочить назад. Я думала, золотой шар врежется в дерево и упадет, но он пролетел прямо сквозь зеркальную кору. Вдалеке, в каком-то другом лесу, раздавались голоса. Даже якша нахмурился. Казалось, звуки доносились из ствола. От чувства узнавания волосы на затылке зашевелились.

Говорившие люди напоминали меня и Викрама.

Но времени вслушиваться в эти жуткие голоса не было. Кто-то со всего маху врезался в деревья. Я прищурилась, вглядываясь в густые заросли ветвей. Судя по звуку, там как минимум бешеный бык. Я присмотрелась повнимательней.

Нет, не бешеный бык.

Отнюдь.

Викрам привык выискивать чужие слабости. В том отчасти и заключался талант уджиджайнского Принца-лиса. Он выжил, потому что умел найти нужные нити, связывавшие людей, и раскрыть их секреты. Найти прорехи в защите… и надавить.

Во время одного из последних визитов домой он решил встретиться с высокопоставленным советником в надежде оказать помощь в градостроительном проекте.

– И зачем мне пускать вас на подобное собрание, ваше высочество? – усмехнулся советник. – В вашем присутствии нет нужды. Мы сами всем займемся, когда вы сядете на трон. Вы же можете потратить время на что-нибудь поприятнее.

Викрам замер перед ним и привычно свел пальцы вместе.

– Вероятно, я должен вдохновиться вашим примером в выборе приятностей и посидеть за игральным столом. Как я заметил, выигрыш зависит от того, насколько рьяно или насколько вяло вы отстаиваете интересы города.

– Как вы узнали? – побледнел советник.

– Как оказалось, не все в курсе, что мне положено лишь «сидеть» на троне.

Викрам умолк, позволяя словам осесть в разуме вмиг вспотевшего мужчины.

– У вас слишком много свободного времени, принц Викрамадитья.

– Так исправьте это. Включите меня в состав комитетов. Займите мое время, и я закрою глаза на то, как вы проводите свое.

В том сезоне он участвовал в собраниях семи комитетов.

Но когда так усердно ищешь чужие слабости, свои игнорировать тоже не получается.

Джулан-пурнима грозил лишить его опоры. Даже воздух стал сладким и пьянящим. «Почти как Гаури», – думал Викрам. Он заметил это накануне, когда наклонился к ее уху, изливая ломаную песню и умоляя жить. От Гаури веяло насыщенной зеленью, как от нераскрытого бутона. Согретой солнцем красотой на пороге цветения.