На экране плазменного телевизора крутилась отвратное кино – лысый мужик с указкой в руке и девочка перед ним в школьной униформе. Классная доска, учительский стол и бедная ученица на коленях...

– Нравится? – лениво спросил Олег Никитич, кивком показав на экран.

– Не очень, – робко качнула головой Вероника.

– Тогда держи, – он торжественно протянул ей очищенный апельсин.

– Зачем? – спрятав за спиной руки, спросила девушка.

– А чтобы помнила мою доброту... Не бойся, он не отравлен...

– Да я и не боюсь...

– Тогда бери!

Ревякин смотрел так, что страшно было ему отказать. Вероника с опаской взяла апельсин.

– Ты как в школе училась? – спросил Альбинос.

Девушка подозрительно глянула на экран.

– Хорошо.

– «Пятерок» много?

– Больше половины.

– А «тройки»?

– Нет, не было.

– Но ведь и «четверка» не очень хорошая оценка. Ты могла учиться на «отлично».

– У меня... у меня с математикой плохо.

– Надо бы тебя наказать, чтобы отлично было.

– Не надо.

– Смотри, как он ее наказывает!

– Я не хочу...

– Так не ты будешь наказывать, а я... Сначала кнут, потом пряник... А потом тебе самой понравится...

– Нет.

– Что нет?.. Я тебе что, не нравлюсь?

– Н-нравитесь, – через силу выдавила девушка.

Вероника понимала, что ей нельзя злить Олега Никитича. Более того, она хотела ублажить его так, чтобы у него и мысли не возникло бросить ее на растерзание толпе голодных псов. Хотела, но ее тошнило от одной мысли, что придется делать с ним это. Неприятный тип... Да что уж там – мерзкий, гадкий.

– А может, ты своего Егора любишь?

– А что?

– Предал тебя Егор.

– Я знаю... Лайма говорила.

– Что, говорила?

– Он хотел избавиться от меня, поэтому ее подговорил... Он ее подговорил, и она меня увезла сюда...

– Значит, он ее подговорил, – Олег Никитич в раздумье плотно сжал губы.

– Ну, она так говорила...

– А ты что, ей не веришь?

– Когда верю, когда нет, – пожала плечами Вероника.

Лайма сумела внушить девушке мысль, что Егор предал ее. Но верила она в это, когда ей было плохо, когда выть хотелось от тоски и отчаяния, когда хотелось выместить на ком-нибудь злобу. В такие минуты она проклинала и свою мать, которая предала его на пару с ним... Но здравая частица сознания противилась этим мыслям, более того, иногда брала верх над эмоциями, убеждала Веронику в том, что Лайма обманывает ее – для того, чтобы покрепче привязать к себе.

– Но ведь это правда.

– И вы туда же, – обреченно махнула девушка рукой.

Предатель Егор или нет – в принципе, ей было все равно. Как бы его не поливали грязью, ей все равно не быть с ним. Даже если она вернется домой, к нему больше ни ногой... Но, скорей всего, она к нему не вернется. Чует сердце, что замучают ее здесь до смерти. Сегодня над ней будут измываться, как над провинившейся ученицей. Завтра из нее сделают рабыню на продажу, и тогда старый извращенец возьмется за плеть. Если не забьет до смерти, то бросит толпе. А там такие гориллы, что под ними не выжить...

– Ты что, не веришь мне? – возмутился Альбинос.

– Ну, верю, – вяло пожала девушка плечами.

– Нет, не веришь!.. Тёс! – крикнул он.

И в комнату вошел амбал с лицом, вытесанным, казалось, из темного камня. Замер в стойке «слушаю и повинуюсь».

– Покажи-ка мне, что там сбросил мне на электронку Корифей.

Парень вышел и минут через пять вернулся. Выключил видео, сменил диски, вывел на экран мутную картинку – парень и девушка в широкой межкомнатной арке. Она что-то кому-то говорит, а он молчит, сложив руки внизу живота. Изображение нечеткое, движения заторможенные из-за плохого качества записи. Но Вероника узнала и парня, и девушку. Егор и Лайма. И арка знакомая...

– Узнаешь?

– Да, это Егор. И Лайма... – Девушка была шокирована увиденным.

– А где их сняли, знаешь?

– В ее доме...

– Ну и о чем это говорит?

– Говорит... – Вероника обреченно уронила голову на грудь.

Если были у нее сомнения насчет Егора, то сейчас они растаяли без следа... Какая же он все-таки мразь!..

– Я сам знаю, как это плохо, когда тебя предают.

Олег Никитич обнял девушку за талию, привлек к себе, посадил на колени. Испытывая негодование, она даже не поняла, что происходит. И не сразу заметила, как его рука забралась к ней под платье.

– А он тебя предал. Продал тебя в рабство... Ты, наверное, не знаешь, но Лайма специализируется на этом. Находит красивых девочек, сажает их на иглу, делает беспомощными растениями, а затем отправляет в цветник, где их может понюхать любой – только плати... Бизнес у нее такой, и Егор тебя продал... Видно, приехал к ней за деньгами...

– Ненавижу! – сквозь зубы процедила девушка.

– Хочешь, я привезу тебе его голову? – спросил Олег Никитич.

– Что? – вздрогнула Вероника.

– Говорю, что тебе повезло, девочка. Будешь жить у меня, а в обиду я тебя не дам...

– Правда?

Он пытался раздвинуть рукой ее ноги, но она, по-прежнему, сжимала их. Но уже готова была уступить ему. Если, конечно, он сможет ее защитить.

– Святая правда!

– И на круг не бросите?

– Кто тебе сказал такую чушь?.. Самсон?.. Ну да, больше некому... Я его самого на круг брошу.

– Не надо, – испуганно пробормотала Вероника.

Сегодня Олег Никитич накажет верзилу, а завтра тот отомстит ей за унижение.

– Не бойся. Со мной ты не должна никого бояться. А ты всегда будешь со мной!

И она поверила ему. Мышцы ног разжались сами по себе.

– Умница... Ты просто умница, – задыхаясь от похоти, бормотал Олег Никитич. – Расслабилась. Хорошо, что расслабилась... А я знаю, как совсем расслабиться. И тебе это надо, и мне...

Он пересадил ее на подлокотник кресла, полез в ящик стола, достал оттуда два бумажных пакетика, развернул их один за другим. Ах, этот белый порошок с розоватым оттенком. Животная радость захлестнула ее с головой. Но прежде, чем утонуть в ней, Вероника успела подумать, что готова была отдаться мерзкому мужику без одурманивающего стимула... А о том, как низко она пала, пусть думают другие...