– Да, – согласился я. – Мне не позволили забрать в свой полк лётчиков-интернационалистов.

– Кого?

– Ну, с опытом Испании или Китая.

– А кого позволили?

– Спортсменов и хулиганов из кадровых частей. Ко мне ведь не только сливки авиации попадали, но и неудобные парни с тяжелым характером или балбесы с разгильдяями.

– Возможно, нам следует обсудить… э… – Мичугин несколько замешкался.

– Актуальные аспекты настоящего момента? – подсказал я.

– Да.

– А можно пару вопросов?

– Пожалуйста.

– Какие типы пикирующих бомбардировщиков сейчас поставляет нам промышленность?

– Только один – Ар-2.

«Удача», – подумал я про себя.

– И расскажите вкратце о самолёте Су-2. Чисто технические детали. Понимаете, в условиях предвоенной секретности я как-то выпустил его из виду. А взаимодействуем мы с ними часто.

– Шесть пулемётов, десять Эрэсов или четыреста килограммов бомб. Взлётный вес почти пять тонн. Мотор мощный – тысяча триста сил, скорость у земли больше четырёхсот, – уверенно по памяти перечислил Мичугин.

– Тысяча триста? – переспросил я удивлённо. – А какой марки мотор? Не М-82? – в голове моей мелькнула смутная догадка.

– Да, именно он, – кивнул генерал. – Вы меня что, на знание техники проверяете?

– Никак нет. Это я полирую свой старческий склероз.

В чём дело? – спросите вы. А в том, что я оказался маразматиком высшей пробы. Таким, что клейма ставить некуда. Я крепко подставил Поликарпова. Почти так же, как в прошлой жизни его подставил лично товарищ Сталин. Всё дело, как всегда, в моторах. Немногие знают печальную историю самолёта Гу-82, созданного Гудковым и прекрасно летавшего ещё осенью сорок первого. Эта машина вполне могла стать достойным противником истребителям противника – она была на их уровне. В том, что она «не прошла», досужие мыслители обвиняют интриганов и даже обливают грязью товарища Лавочкина, якобы бывшего противником этого проекта.

А противником был бомбардировщик Су-2 – любимое детище вождя. Именно на него и уходили все М-82. Уходили до тех пор, пока осенью сорок первого фашисты не захватили Харьков, где производили эти ближние бомбардировщики. Поскольку предприятия оттуда эвакуировали, эвакуировать должны были и недостроенные самолёты. Ясно, что их дособрали, на что ушло ещё какое-то время и сколько-то моторов. То есть только в сорок втором году М-82 стали доступны, поскольку на новое развёртывание производства Су-2 промышленность не имела сил – повсюду осваивали Пе-2 – достаточно сложные машины, которые не сделаешь на мебельной фабрике. И штурмовики Ил-2, девять десятых которых были уничтожены противником – как самые опасные, они постоянно подвергались настойчивым атакам истребителей и особо яростно обстреливались зенитками. Места для изготовления Су-2 просто не нашлось. Или вождь к этому моменту уже передумал? Охладел к своему детищу под впечатлением от докладов о потерях?

И, только получив возможность ставить «освободившиеся» двигатели М-82 серийно, Лавочкин сумел создать свой замечательный Ла-5. А Гудков и Поликарпов, заранее подготовившие под эти моторы Гу-82 и И-185 – проиграли в силу того, что Ла-5 объективно был лучше машины Гудкова, а И-185 не был поставлен на серию, в то время как Лавочкин втиснул новый мотор в освоенный промышленностью ЛаГГ-3.

Спрашиваете, почему я подставил Поликарпова? А потому, что дурак – с чего-то решил, будто на Су-2 ставили те же запорожские М-88, которые шли и на ДБ-3. Подводит меня иногда память. И логика подводит – мог бы сообразить, что любимому детищу дадут самый лучший двигатель.

Теперь, если не сдадим Харьков – не увидим в небе ни Ла-5, ни УТИ-16, который не станет По-5. Истребительная авиация не получит истребителя с двигателем воздушного охлаждения, кроме моих мошек.

– Так, Федор Георгиевич, задайте вектор нашему обсуждению. Я ведь не владею и сотой долей той информации, которой обладаете вы. И не вполне осведомлён обо всей совокупности стоящих перед нами задач.

– Пусть это и покажется вам странным, но меня всерьёз интересуют ваши планы завоевания господства в воздухе.

– Перелететь всем полком южнее, поближе к Яссам. Здесь и здесь, – показал я на карте, – оборудовать аэродромы подскока. И запереть фрицев на их аэродромах. Ну и румын, заодно. Ведь, насколько я заметил, с сопровождением бомбардировщиков и штурмовиков справляются истребительные части из Бельц, Маяков и Есипова.

– Да, пятьдесят пятый полк действует весьма успешно, – согласился Мичугин. – Распределились по нескольким площадкам и всегда успевают к местам событий.

– А Александр Иванович Покрышкин случайно не там служит старшим лейтенантом?

– Командир звена в эскадрилье Атрашкевича.

– А на чём летают?

– Сегодня последняя эскадрилья полка пересаживается с И-16 и МиГов на По-3.

«Всё-таки МиГи, – подумал я про себя. – И нынче отжали у Поликарпова этот проект в пользу конструкторского бюро Микояна. Как же трудно хоть что-то изменить в этом мире!»

– Почему вы спросили об этом лётчике?

– У него ведь есть сбитые?

– Да, и не один. Считаете его перспективным?

– И его, и тех, кто рядом с ним, – перечислять множество имён знаменитых лётчиков показалось мне неправильным. – Кое-чему я научился у него[5].

– Странно. У этого лётчика не могло быть боевого опыта, иначе он командовал бы эскадрильей. Зато вы, Александр Трофимович, держитесь, словно старый вояка, – Мичугин посмотрел на меня вопросительно. – Впрочем, – спохватился он в ответ на мой, ставший совершенно отсутствующим, вид, – со структурой нашей армии наконец-то всё окончательно прояснилось, и вашим непосредственным начальником теперь будет Александр Степанович Осипенко – командир двадцатой смешанной авиадивизии. Соответствующий приказ уже подготовлен. Кажется, его как раз доставили.

Генерала Осипенко я, конечно, помнил – какие волшебные фитили он вставлял! Крутой мужик и цеплючий – ужас. Уж он-то быстро меня построит – заставит соблюдать субординацию и чтить устав.

Подошедший офи… красный командир подал пакет Федору Георгиевичу. Тот молча расписался в получении, чем вызвал у меня недоумение – с чего бы это расписываться в получении документа от своего подчинённого, которому сам же и приказал его оформить?

Упс! То есть ой! И мне пакет. Расписавшись в получении, вскрываю, и глаза мои вылезают из орбит. Имя подписавшего его человека знакомо. То есть фамилия – она мне больше нигде не встречалась. Но я же в авиации, а этот товарищ наверняка флотский. Точно, так и написано – адмирал. И приказывает он мне передислоцировать полк, причем срочно – ещё вчера – не куда-нибудь, а на румынскую территорию.