Несколько человек в технических комбинезонах накидывают на наши машины маскировочную сетку, прилаживая её край к устоявшему углу почти совсем рассыпавшегося здания, а нас везут дальше всё на том же мотоцикле. Следы засыпанных воронок, мусор, собранный в кучи в стороне от дороги. Я сижу позади водителя и думаю о том, что нас ожидает. Зачем нас вызвали к столь высокому командованию?

Траншеи, блиндажи, землянки, палатки… штаб расположен не в здании, а расквартирован в полевых условиях – увиденное наполняет мою душу чувством удовлетворения. Тут уже перешли с мирных рельсов на обычное для военных условий существование. Нет, в прошлой своей жизни я в штабах такого уровня не бывал, но именно здесь как-то всё кажется мне правильным, естественным, характерным для военного времени.

Высадили нас у входа в погреб, где под маскировочной сеткой пришлось немного подождать. Потом вниз по ступенькам длинных лестниц проводили вниз в кабинет, расположенный в подземном сооружении. На настоящий бункер не тянет, но глубоко. Бритый генерал-майор выслушал доклады о нашем прибытии по его приказанию и устало показал рукой на ящики, служащие стульями – видно, что тут пока не обжились.

Мы-то знаем, что это генерал-майор Мичугин – начальник авиации позавчера округа, а сегодня – фронта. О нём рассказал начштаба, собирая нас в дорогу. Охарактеризовал как человека осторожного, но неплохого организатора. Сам-то я под его началом служил ещё в прошлой жизни, но на столь громадном удалении по вертикали власти, что встретиться нам ни разу не довелось.

– Два капитана, командиры полков, сущие цыплята, – задумчиво посмотрел на нас генерал. – И что прикажете с вами делать? Не успела начаться война, как у одного в полку осталось всего четыре боевых машины, а у другой вообще одна.

– Потери не боевые, – ответила Мусенька. – Летчиков и личный состав из наших частей изъяли по приказу командования ещё в мирное время. По-2 перевели в связь, а Мо-1 забрали в разведку. Вот здесь всё подробно изложено, – она подала папку с бумагами. Картонную, с тесёмочками.

Мичугин даже развязывать не стал – положил рядом с собой:

– Ваши полки Ставка переподчинила нашему фронту. Как это ни удивительно, в настоящий момент я – ваш непосредственный начальник. Поэтому у меня к вам, товарищ Субботин, очень неприятный вопрос. Почему ваши разведчики, так называемые Мо-1, вместо аппаратуры аэрофотосъёмки укомплектованы фото-кинопулемётами? Полюбуйтесь, что получается после проявки сделанных ими снимков – на предъявленных нам фотографиях были представлены во всей красе ошмётки, летящие из «мессеров», «хейнкелей-112», незнакомого биплана и «харрикейна» с опознавательными знаками румынских ВВС. Их явно дырявили из ШКАСов.

Снимки были некрупные – я сложил их стопкой, как колоду карт, и технично раскидал по столу, словно раскладывал пасьянс.

– Восемнадцать сбитых, товарищ генерал, – быстрее всех сосчитала Мусенька.

– Самолёты созданы, а пилоты обучены для завоевания господства в воздухе. Их цель – выбивать у противника истребители. Это втемяшено к ним в головы на уровне рефлекса. Ни самолёты, ни пилоты для решения разведывательных задач не подготовлены, а появление фото-кинопулемётов с моей точки зрения необъяснимо. В период внесения изменений в оборудование и назначение машины и лётчики мне не подчинялись.

– Знатно накуролесили, ты не находишь, Фёдор Георгиевич? – появившийся из-за наших спин генерал-майор был, скорее всего, Матвеем Васильевичем Захаровым, в будущем начальником Генштаба и маршалом. Его я помнил с той жизни, хоть и был он тогда старше. Нет, лично мы не встречались, но фотографии кое-где появлялись. Мой начштаба охарактеризовал его как решительного умницу. – Не стоит горячиться, тут, похоже, что-то весьма интересное. Это ведь твои соколики переправу западнее Бельц держат в состоянии нескончаемого восстановления. Разведка донесла, что бомбы на неё падали прямо с чистого неба. Только очень тёмного. Не вы ли, барышня, наслали их на головы супостатов?

– Грешна, батюшка, – не растерялась Мусенька. – А вторую машину для обеспечения всенощного кошмара путём неправедным выманила у супруга своего.

Обстановка сразу стала менее напряженной.

– Сможете и в эту ночь разрушить переправу? – сразу же взял быка за рога Захаров.

– Немцы наверняка подтянут зенитные батареи и прожекторы. Двумя машинами никак не прорваться, – ответила Муся серьёзно. – А больше у меня нет – двадцатого вся техника и имущество полка вместе с лётным и техническим составом были переведены в связь.

– Надо бы разобраться, – Захаров посмотрел на Мичугина.

– Надо бы, – кивнул Федор Георгиевич. – Учитывая восемнадцать сбитых за один день…

– Ещё четырнадцать сбили остатки полка, – поспешил вставить я.

– По штуке на нос, если в среднем, – подтвердила Мусенька. – А сегодня где вообще фрицы? Почему не прилетают?

– А этого, милая капитан, вам знать не следует.

– Кравцов, – Мичугин повернулся в сторону дверного проёма. – Жулебина с приказами о переподчинении триста тридцать третьего МАП и шестьсот шестьдесят шестого НАП. А потом Журбу позови. Так что вам понадобится, чтобы разбомбить эту переправу, Мария Антоновна?

Мусенька оглянулась на меня, а я кивнул.

– Пусть пара МиГов покружит над этим мостом на большой высоте в назначенное время. Шурик при свете зенитных прожекторов подавит батареи, а мы прогондурасим этих гондурасов. Но утром нужно будет посылать «сушки», а лучше – горбатых. При свете нас собьют из любой рогатки. А когда вы вернёте наши самолёты и полковое имущество? И обязательно лётчиков! А то после работы с одной машины повреждения моста совсем небольшие – буквально на час ремонта. Переправу же нужно постоянно держать в тонусе.

– Вы что, с Тумы прилетели? Извольте выражаться по-русски.

– У меня в полку много девушек. Они очень страдают, когда я ма… э… сквернословлю.

– Что? В обморок падают?

– Смущаются. А одна даже может расплакаться.

Пока мы перешучивались, Захаров ушел, зато появился подтянутый лейтенант с приказами о нашем переподчинении. Он принес ещё несколько бумаг, которые отдал генералу. Так что какое-то время все читали, а лейтенант пялился на мою хорошую. Потом зашёл человек-глыба. Как на нём сошелся китель – ума не приложу. И какой это размер – не скажу. Просто не знаю таких цифр.

– Журба! – прямо на пороге поприветствовал его Мичугин. – Самолёты связи верни ей, – кивок в сторону Мусеньки, – а разведчиков – ему.

– Так, товарыщ генерал! Мы шо? Так и останемся с двумя ИАПами на всю армию? Без своей авиаразведки? Без связи?

Лейтенант, принёсший приказы, срочно отвернулся, чтобы скрыть улыбку, а вот генерал улыбки не скрывал:

– Наши это полки, хотя и маленькие. А ты сразу: «Никому не подчиняются! Махновцы какие-то! Да никто про них и не вспомнит, если мы по-быстрому!» Нет уж, Богдан Остапович, вот тебе капитаны Субботины – обеспечь выполнение ими боевой задачи. Сегодня…