Дальше он пошел по заранее предсказанному мною пути.

– Но тут есть одна неувязка, – озадачил поп брачующихся – свидетель есть, а свидетельницы-то нету!

– Да я сейчас позову! – начал горячиться наивный Фрол.

– А тут любая женщина с улицы, нанятая тобой за ломаный грош, не подойдет – остудил его неистовый и неразумный пыл священнослужитель. – Это обязана быть крещеная и набожная прихожанка, способная помочь вам в любой трудной житейской ситуации добрым советом, быть вам наставницей. Во Владимире я уверен – плохому человеку церковь строить не доверят, а вот свидетельницу буду тщательно проверять! Это не мне, – это вашей будущей семье нужно будет!

Силен, силен пастырь человеческих душ, в изложении пагубности и невозможности сегодняшнего бракосочетания. На молодых было жалко глядеть: Катя чуть не плакала, Фрол откровенно растерялся. Обоим было ясно, что ни одна из подружек невесты, тщательной религиозной проверки в ближайшую пору не пройдет – нет в наличии достойных, отвечающих завышенным поповским требованиям, кандидаток.

Пора было вмешиваться. Я подмигнул Филарету и махнул головой в сторону. Или сами отойдем для церковной беседы, или этих наивняков куда отошли. Он тут же понял мою очень уместную в данный момент мысль.

– Вам, дети мои, надо помолиться святителю Спиридону и поставить к его иконе, во-о-он в том углу – тут святой отец показал в самый дальний уголок церкви – свечечку, а мы с Владимиром посоветуемся о вашем деле.

За то время, что жених с невестой бродили по храму, покупая свечку, и ища нужную икону, маленький мешочек исчез в безразмерной рясе без лишних претензий, и отец Филарет подозвал дьякона.

– Тащи Евпраксию сюда!

Когда молодые воротились, бойкая старушонка уже была в наличии. Я встал со стороны жениха, бабуся держалась возле невесты. Дальше обряд пошел без малейшего сучка и задоринки.

– Сегодня, дети мои, вам повезло: Бог послал помощь в вашем деле – набожную прихожанку, в благочестии которой я уверен! Евпраксия никогда не откажет вашей семье в добром совете и сегодня благосклонно согласилась участвовать в вашем бракосочетании в качестве свидетельницы. Сначала разводы.

И Филарет оповестил меня и беззубую бабусю, а также молодых, что с сегодняшнего дня Фрол признан церковью свободным, в связи с неверностью бывшей супруги, а Екатерина освободилась в связи с чересчур долгим исчезновением бывшего супруга. Раздал принесенные дьяконом пергаменты, и начал церемонию бракосочетания.

Все это длилось не менее часа.

Потом писец произвел нужную запись, где положено, и, ошалевшие от внезапно привалившего счастья, молодожены побрели из церкви. Я сунул бабусе и дьякону по рублю – никто не должен остаться обиженным, все меня перекрестили на радостях, и тоже вырвался на вольный воздух.

Катя опомнилась первой в новой семье.

– Эх, надо было всем денег дать! Я побегу вернусь!

– Не надо никуда возвращаться, – остановил я свежеиспеченную жену Фрола, – дьякон и Евпраксия уже получили по рублю. Пусть это будет скромным подарком на ваше бракосочетание от меня.

Объятия в этот раз прошли в четыре руки. От приглашения немедленно идти праздновать, пришлось отказаться – извините, очень спешу лечить князя. Договорились справить, когда освобожусь, и я убежал.

Богуслав уже ждал меня, нетерпеливо расхаживая по княжьему подворью.

– Скорей пошли в терем! Мстислав уж донял и меня, и княгиню! Вынь ему тебя, да положь! Князю, видишь ли ходить приспичило. Я уж от него на двор убежал. Христина не знаю, может крепится.

Все это он излагал мне, пока шли в княжескую опочивальню. Государя на момент нашего прихода терпели только слуги. Молодость наполняла надежду государства российского буйным цветом, хорошее самочувствие играло в крови, подстегивало неуемное желание двигаться, куда-то немедленно бежать. И-эх, где моя молодость души! Увидев нас, князь страшно обрадовался.

– Где вы оба бродите? Куда вас всех черт унес? Мне давно уж ходить пора, а я вынужден тут бревном лежать!

Боярские церберы слушали его красочный монолог без всякого проблеска сочувствия на каменных лицах – видимо, уж не в первый раз, видали виды. Они гораздо больше страшились гнева Богуслава, чем разглагольствований молодого правителя Новгорода.

Я присел возле Мстислава, начал изучать все по новой. Блеск! Ходить, конечно рановато, но постоять подольше, обязательно нужно попробовать прямо сейчас. Эх, знал бы ты, князь, сколько лежат и какую дрянь едят после больших полостных операций люди через тысячу лет! В лечении от волхва – большая сила!

Мстислав поднялся в этот раз гораздо легче, чем утром – моя помощь была минимальной. Головокружение не повторилось, и дружинники остались вообще не у дел. Простоял князь в этот раз почти пять минут. Сам тихонько присел, а потом прилег на постель. Я только, больше для проформы, чем для дела, попридержал его за руки. Все! Боевой задор выплеснулся на волю.

Далее государь лежал молча, с доброй улыбкой на лице, испытывая, видимо, чувство глубочайшего удовлетворения.

Боярин спросил минут через пять – не пора ли кормить Мстислава, получил мой утвердительный ответ. Тут же с кухни доставили еду, и князь самостоятельно поел. Его тарелку поставили на табуретку перед ним.

Я осмотрелся в комнате: судно легко достать, ковш тоже в нем, а вот кадушка не вылита. Не доглядел боярин– дворецкий! Погнал ее вылить сегодняшнего слугу.

Пока тот бегал, Богуслав бесился.

– Шкуру спущу с подлеца Тришки! Торился тут вчера, гаденыш, без дела, а такую ерундовину не сделал! И я, старый дурак, проморгал.

Потом он расписал вернувшемуся слуге все прелести его будущей жизни при повторении подвига Трифона, и мы ушли обедать.

В нашей комнате, куда я заглянул по ходу, еще было пусто. Забава с Наиной дома, наверняка вдвоем все уже пересчитали, уложили по мешочкам и теперь сидят, чешут языками.

Сели доедать оставшуюся белорыбицу – болезному ушел всего один кусочек, а рыбина была здорова. Мясо у нее было белое, нежное, жирное, а на вкус – просто объеденье! Словом, деликатес.

И везти издалека не приходится, в Волге 11 века, не замученной плотинами ГЭСов и не отравленной токсичными сливами заводов и фабрик, она кишмя-кишит. Вот и сейчас полутораметровая красавица весом в пуд с лишним растянулась на весь стол. Одно слово – белорыбица! Это вам не карась костлявый, этой здоровенной рыбины на всех хватит. Дожевывая особо лакомый кусище, боярин продолжил живописать общение с князем во время моей отлучки.

– Сказал ему, пока мол, особых денег нет, расплатимся четырьмя хорошими конями – благо лошадей у нас в конюшне много. Так он обжадничался весь, начал ныть, что дороговато, можно и одной какой-нибудь захудалой лошаденкой