Утром, ещё затемно, Александр перекусил плотно. Поднявшись в комнату, надел на рубашку кольчугу, поверх неё епанчу. Шлем в руках покрутил, да и оставил. На голову надеть – зимой холодно, в руках таскать – смешно. И щит решил не брать, не на бранное поле идёт. Вот над выбором оружия раздумывал, остановился на сабле. Легка, маневренна, а любой тулуп рассечёт.

Только на востоке сереть начало, а он уже у городских ворот Муромских. Обоз весь собрался, улицу запрудив. Александр рыжего Филиппа нашёл.

– Твои сани последние в обозе будут, перед ними двое ещё моих. Я на передних.

– Как скажешь.

Сейчас он нанят, лицо подневольное. Филипп хмыкнул, к саням провёл, ездовому сказал:

– Охранник наш.

И Александру:

– Деньги я тебе плачу, поэтому за сохранность товара спрошу. Что с остальным обозом будет, меня не волнует. Уяснил?

– Намертво.

Обоз тронулся. Пока очередь до саней Филиппа дошла, прошло не меньше получаса. Александр от нечего делать сани считал. Ого! Не меньше полусотни. Обоз из города на лёд Клязьмы спустился. Застоявшие кони взяли резво, за санями снежная пыль клубилась. Морозновато да ещё ветерок. Александр на мягкой рухляди устроился, как меховые шкурки называли. Груз лёгкий, но объёмный, сверху рогожей прикрыт, грубой льняной тканью. На рухляди мягко, снизу не дует. Около полудня вторая половина обоза направо повернула, на лёд Судогды, а первая и большая часть по Клязьме путь продолжила.

– Куда это они? – спросил Александр у возчика Матвея.

– Знамо дело, до Тезы, по ней до Шуи. Слыхал про такой город?

Ага, мельком, на уроке географии в школе, семьсот лет назад. Или вперёд, попробуй разберись. Судогда значительно у́же Клязьмы, да ещё поворот за поворотом, извивается причудливо. Но санный путь по льду уже проторен, лошади сами по нему бегут. Из ноздрей пар идёт, шерсть изморозью покрылась. Александр периодически с саней соскакивал, бежал. И ноги размять, и согреться. В неподвижности, в санях лёжа, хоть и одет по погоде, а замерзать начинал. Так же и другие ездовые делали. До вечера до города Судогды добрались. Ездовые коней распрягать стали, в тёплые конюшни заводить. Коня накормить-напоить надо. К вечеру служки постоялых дворов тёплую воду в бадейках готовили. Холодную, из колодца, коню давать нельзя, кабы не простыл. Попоны в денниках сушиться повесили. Конь много забот в походе зимой требует, но если ухожен – не подведёт.

Сани с грузом во дворе остались, но охранять груз – это уже забота постоялого двора, на то специальные люди есть. Ездовые, Александр и Филипп, за одним столом уселись. Купец кашей с мясом накормил. Греча хороша, хозяин харчевни кашу льняным маслом сдобрил, не пожалел. И узвар из сухофруктов горячий, с мороза в самый раз. Шумно прихлёбывали из кружек, растягивая удовольствие. Понемногу тулупы да катухи расстёгивать стали, согреваясь. И без разговоров спать улеглись на лавках. Александр епанчу снял, а кольчугу на себе оставил. Спать неудобно и непривычно. Утром незабвенный кулеш поели, который при плавании приелся, горячего сбитня с капустными пирожками. Ездовые заторопились лошадей запрягать. Как сказал Филипп, сегодня перегон долгий до следующего постоялого двора в Нармочи. Где такая и сколько вёрст до неё, Саша не знал. С первыми лучами солнца обоз выехал.

По ощущениям, мороз под двадцать, лёгкая позёмка метёт. Скрипели на снегу полозья саней. Ветер забирается во все щели одежды, холодит. Александр больше бежал, чем ехал, спасаясь от мороза. Сделали одну небольшую остановку: лошадям отдохнуть, подкормить овсом. Уже стемнело, когда въехали в Нармочь. Вроде одежда тёплая, а замёрз Александр, весь день на свежем воздухе. И возницы в тулупах и валенках тоже замёрзли. Сначала на постоялом дворе отпивались горячим сбитнем, потом за еду принялись. Ездовой Матвей сказал:

– Ровная дорога по льду кончилась. Теперь в сторону сворачиваем, на старую Муромскую дорогу.

От этих слов Филиппа передёрнуло. Позже Александр узнал, что именно на этом пути купца ограбили. С незапамятных времён на Муромской дороге грабители и разбойники промышляли, сколько песен про то сложено. Князья дружину посылали, чтобы шайки многочисленные под корень вывести, да не получалось. Открытого боя лихие ватажки избегали, найти их логово в дремучих лесах без проводника невозможно. Как понял Александр, были у шайки наводчики на постоялых дворах. Пока ездовые спят, груз наводчики проверяют. Если купец глиняные горшки везёт или поделки деревянные, вроде липовых ложек, какой с него навар? А мех выгодно и быстро на торгу продать можно, да и купцы в этом промысле не бедные, серебришко в мошне есть.

Не знал тогда Александр, что охранникам меховых обозов платили вдвое-втрое больше, чем Филипп, потому что риск велик. Великие князья, занятые усобными разборками, развитию экономики значения не придавали, а налоги взимали исправно. Многие из селян уходили в леса, где жизнь вольная и князя над тобой нет. Грабили, воровали, тем и жили, преступность высокой была, если не запредельной.

Утром выехали на Добрятино. Санный след то на холм, то под уклон. Лошадям тяжело, да и бежать в горку, пусть пологую, удовольствие маленькое, уж лучше по ровному льду. Александр сразу понял, почему возчик Матвей сожалел. Зато за полдень, миновав Добрятино, влево повернули, на Муром. До него ещё далеко, два дня пути, но дорога наезжена, санные пути в обе стороны, и, куда взгляд ни кинь, вперёд или назад, видны обозы или одиночные сани, а то и верховой, чаще княжеский, посланец. Тут нападение и произошло. Александр бежал за санями, как вдруг ездовой закричал что-то. Саша сани догнал, запрыгнул на задок:

– Ты что кричал-то?

А Матвей кнутом вправо показывает. Повернул голову, а к обозу два десятка татей из близкого леса несутся на лошадях. Одеты разномастно, гикают по-разбойничьи, свистят залихватски. В руках кто саблю держит, кто дубину увесистую, а кто и цепом размахивает. В умелых руках это сельхозорудие может грозным оружием дробящего действия оказаться. От верхового всадника обозу не уйти, поэтому лошадей гнать нет смысла. Лучше остановиться, сбиться в круг, отпор организовать. Да не было единого начальника. Некоторые ездовые принялись коней нахлёстывать, сами под облучками топоры нашаривали. Другие остановились. Обоз рассеялся, растянулся. Это разбойникам выгодно: поодиночке бить легче, сопротивление сломить. Впереди идущие сани стали сбавлять ход.

– Обходи их и не останавливайся! – крикнул Александр.

Когда их сани поравнялись, Александр приказал ездовому:

– Гони, не отставай!

Тот кивнул, мол – понял. Сани поравнялись с первыми, на которых на мехах возлежал Филипп. Купец с беспокойством смотрел на конных разбойников и явно не знал, что предпринять.

– Гони, гони! – закричал Александр.

Купец обречённо махнул рукой:

– Бесполезно, догонят.

Вот же балбес! Понятно, что догонят, но отбиваться легче, по крайней мере для Александра. Он уже прикинул тактику. Для разбойников сработал эффект – раз убегают, стало быть, имеют ценный товар. За их санями сразу четверо всадников кинулись, другие – к остальному обозу. Первый всадник настиг сани довольно быстро. Александр так и лежал на куче меха. Сани неслись быстро, их подкидывало, швыряло, на замёрзшем санном пути и Александр побаивался. Встань он, и его сбросит с саней, опереться не на что. И оружие раньше времени показывать не хотел.