– Тимофея убили!

И принялись нахлёстывать коней, уходя в сторону леса, откуда первоначально появились. Сразу тихо стало. Ездовые и купцы, кто в живых остался, озирались, не веря глазам своим. Разбойников много было, а ушли. Убёгли, оставив трупы и лошадей. К Александру подъехал Фадей:

– Давай перевяжу, у меня чистые тряпицы есть.

– Я не ранен.

– Жалко, что ты себя со стороны не видишь. Епанча вся посечена, в крови. Это ты в горячке не чувствуешь. Скидывай одежонку!

Александр епанчу стянул, развернул. Мать моя! На спине, на левом боку, левом рукаве длинные прорехи, мелкие на правой половине. И вся епанча в кровавых пятнах обильно.

– Ха! Да на тебе кольчуга! – вскричал Фадей.

Обошёл Александра сзади.

– На броне прореха в две пяди, спасла тебя кольчужка-то. Подлатать у кузнеца по бронному делу в Муроме можно. Я знаю там такого, мыслю – неделю займёт, и денег пятак.

– Ерунда, главное – живы. Давай оружие соберём да коней. Вот этого я себе оставлю, добрый конь.

– Бери, трофей. Имеем право. А с купца своего деньги за епанчу стряси, её носить – только людей пугать.

Прошлись вдоль обоза, собрали оружие. Что скверного качества, можно кузнецам продать для переделки. А вот саблю атамана Александр решил оставить себе. Сейчас разглядывать её некогда, и так обоз задержался. Правда, несколько саней под шумок успели уехать, что в голове обоза были. Потом собрали лошадей, все верховые, на торгу в Муроме продать быстро можно, если цену не ломить. Александр к саням купца Филиппа подошёл. Купец на санях лежит, за окровавленную кисть держится, стонет.

– Не уберёг ты меня, Александр, от ранения. За что я деньги тебе плачу?

– Я ещё ни деньги от тебя не получил, – парировал Саша. – Дай на рану взглянуть.

Ой, тоже мне рана, порез, который без лечения через неделю заживёт бесследно, можно сказать – царапина.

– Я обещал, Филипп, что до Мурома все твои сани доведу в целости. И я обещание сдержу. А ты по приезде епанчу мне новую купишь да расплатишься.

Александр отошёл, сплюнул в сердцах. Вот же жмот! Прикинулся раненым, чтобы не платить. Как же – урон нанёс! Ничего, не долго терпеть его осталось, завтра к вечеру в Муроме будут.

Обоз тронулся. Убитых ездовых и двух купцов на санях везли. В Муроме отпеть и похоронить по-христиански. А тела разбойников так и остались на Муромской дороге. Ночью их растерзают голодные волки.

Ночевали на постоялом дворе в Кондаково. Александр своего коня, как и других трофейных, в стойло завёл, расседлал, прислуге за постой и прокорм коней заплатил. Теперь это его собственность, аж шесть голов, у Фадея восемь, пришлось одного коня за атаманскую саблю уступить. Делить-то поровну надо.

За ужином сидели вместе, ели не спеша. Фадей спросил:

– Ты где так навострился сабелькой махать?

Почему-то Александр не захотел говорить про Святую землю, про тамплиеров.

– В Господине Великом Новгороде, – ответил он.

– А, то-то я гляжу – манера боя не такая, как у владимирцев. Так ты сейчас свободный человек?

– Купца в Муром доведу, и всё. Коней продам на торгу, оружие.

– Разумно, я так же мыслю. А я в дружине удельного князя Ярослава в Льяловском княжестве служил, это ещё при великом князе Андрее Александровиче.

– А почто ушёл?

– Надоело. То один великий князь, то другой, дружины друг с другом бьются, как на потеху.

Фадей наклонился к Александру:

– Татар бить надо, вот кто враг злобный, безжалостный. А князья всё власть не поделят.

– Верно. А ты сам татар-то видел?

– Бился раз. Числом берут, но в бою стоят стойко. Сначала стрелы пускают, потом делают вид, что бегут. Не верь, обманка. Как только в погоню за лучниками пустишься, сразу в капкан попадёшь. Навалятся с двух сторон и вырубят. Я чудом уцелел. Видел, как моих сотоварищей добивали. Ненавижу!

Фадей по столу кулаком пристукнул. Задержались оба за разговором, ездовые уже спать ушли, время позднее. Сами пошли спать. Прислуга на Александра в изодранной и окровавленной епанче косо поглядывала. Но он гость, и за еду заплачено, выгнать нельзя.

Уже утром хозяин постоялого двора после завтрака подошёл к Александру:

– Кожушок новый не купишь? Тебе как раз по размеру.

– Принеси, примерить надо.

Кожух впору оказался, купил Александр. За деньгу конюхи лошадей обиходили, сёдла надели. Иначе Александр бы добрых полчаса потратил. А обозные шустро управились, первые сани выезжали уже с постоялого двора. Александр привязал коней цугом к задним саням, сам в седло сел, выехал. Как же коня-то звать? Сам не скажет, как и его убитый хозяин. Но и на чужую кличку не откликнется. Орлик? Александр вслух начал перечислять конские имена. Конь откликнулся на Ветерка, запрядал ушами. Ну, пусть будет Ветерок или Ветер. До Мурома добрались уже за полдень, сразу на постоялый двор. Купцы на торг собрались, без товаров, прицениться. Александр Филиппа перехватил, взял под локоток:

– Я твои сани в целости до Мурома довёл, как договаривались. Все ездовые целы, товар на месте. Изволь платить.

Филипп выкручиваться стал, мол – не торговал ещё, все деньги в товар вложены, вот расторгуется, отдаст обязательно. Александр осерчал. Не было так уговорено!

Для начала с Фадеем сходили к его знакомому кузнецу. Кольчугу ремонтировать надо, многие кольца прорублены. Кузнец осмотрел, подвёл итог:

– Работы много. Седмица, не меньше, и четыре деньги.

– Согласен.

– Задаток давай, хоть деньгу.

Александр монету отдал. Следующим днём коня на торг повёл, да не Ветерка, его оставить решил. Цену не ломил, продать быстро удалось, вместе с седлом. После полудня ещё одного продал. И деньги появились, и убытка нет. За постой в конюшне и прокорм деньги платить надо.

За неделю всех коней продал, а ещё трофейное оружие кузнецу. Около восьми десятков монет выручил. Без двадцати – почти гривна. Фадей свою долю трофеев продал, бок о бок на торгу стояли. Кольчугу вместе забирали. Постарался кузнец, прорехи бывшие не разглядеть, все колечки одинаковы, только немного цветом отличаются.

– Хороша кольчуга, – оценил её кузнец. – Не нашей, не русской работы, сталь либо шведская, либо испанская, калёная.

– Угадал.

– Она тебе ещё добрую службу сослужит, только в сырую погоду маслицем смазывай. В местах сварки ржаветь иначе будет.

Сварка была кузнечной, концы деталей разогревали почти добела в горне и обстукивали молотами, сваривалось железо не хуже, чем современными видами – газовой или электрической.

Больше Александра в старинном городе ничего не держало, единственно – долг Филиппа. С трудом его отдал вечером купец, над каждой деньгой трясся, выгадывать пытался.