Он не знал, так ли это на самом деле, но решил, что подобная формулировка привлечет внимание Штрауса. Уайлд подумал про Аву. Подумал про Штрауса. Про Гэвина, Краха и, конечно же, Наоми.

Что-то здесь не сходилось.

Не успел Уайлд нажать на кнопку звонка, как отец Наоми распахнул дверь.

— Вы знаете человека по имени Саул Штраус? — спросил Уайлд.

— Как-как?

— Саул Штраус. Иногда мелькает в телевизоре. Может, Наоми о нем упоминала.

— Впервые слышу. — Пайн отрицательно покачал головой. — Выяснили что-нибудь новое?

— А вы?

— Нет. Собираюсь снова идти в полицию. Но вряд ли там станут меня выслушивать.

— Паспорт Наоми остался здесь? Не знаете?

— Могу проверить, — сказал Пайн. — Заходите. — Он шагнул в сторону, чтобы впустить Уайлда. Воздух в прихожей был спертый. На журнальном столике Уайлд заметил полбутылки бурбона и наполовину полный стакан. Бернард перехватил его взгляд. — У меня свободный выходной, — объяснил он. — Уайлд решил никак не реагировать на эти слова. — Зачем вам ее паспорт?

— Скажите, Наоми не могла уехать к матери?

— Почему вы спрашиваете? — По лицу его прошла какая-то тень.

— Мы ей звонили.

— Звонили моей бывшей?

Нет причин объяснять, что ей звонил кто-то из помощников Хестер.

— В прошлый раз ваша бывшая жена ответила четко и ясно: сказала, что Наоми не у нее. Теперь же она отказалась отвечать. И у нас есть информация, что ваша бывшая уехала за границу.

— Так вот почему вы спросили про паспорт.

Пайн проводил Уайлда вглубь дома, к себе в кабинет. Обстановка стандартная: стол, компьютер, принтер, шкаф для документов. Уайлд заметил счет за электричество, а справа от него — какую-то бумагу с логотипом кабельных сетей. Чековой книжки не было. Заставка представляла собой обычный снимок океана — вероятно, один из экранов компьютера по умолчанию. В качестве пресс-папье Пайн использовал прозрачный куб из акриловой смолы с надписью «Бернард». Наверное, приз за звание «продавец месяца», или что-то в этом роде. Еще на столе был классический снимок четырех игроков в гольф на турнире для любителей и профессионалов. Бернард стоял справа, сжимал в руках клюшку и лучезарно улыбался.

Фотографий дочери на столе не было.

Бернард Пайн порылся в ящике стола, пригнувшись, чтобы получше видеть.

— Вот.

Он достал паспорт Наоми. Уайлд протянул руку. Помедлив, Бернард положил паспорт ему на ладонь. В документе был лишь один зарубежный штамп трехлетней давности: лондонский аэропорт Хитроу.

— Наоми не у матери, — твердо заявил Пайн. — Можно вам кое-что показать? — Уайлд кивнул. — Только не подумайте, что я человек со странностями.

Бернард Пайн развернулся к шкафу. Нашарил в кармане ключ, открыл дверцу, выдвинул нижний ящик, порылся в нем и достал журнал в защитной упаковке. Журнал назывался «Спортс глоуб». Номер вышел в свет двадцать лет назад. На обложке была фотография модели в купальном костюме. Желтая наклейка отмечала нужную страницу. Пайн бережно раскрыл журнал.

— Пиа, — сказал он с такой тоской в голосе, что Уайлд оторопел. — Красавица, да? — Уайлд взглянул на модель в шелковом бикини. — Этот снимок сделан через год после нашего знакомства. Пиа в основном рекламировала бикини и нижнее белье. Пробовалась для «Спортс иллюстрейтед», для номера с купальниками. В те времена это был не номер, а целое событие, помните? — (Уайлд ничего не сказал.) — В общем, Пиа пришла в «Спортс иллюстрейтед». На прослушивание, или как оно там называется. И знаете, что ей сказали?

Пайн умолк, чтобы Уайлд мог ответить.

— Нет, — сказал Уайлд, чтобы не тянуть резину.

— Что она слишком фигуристая. Так и сказали: фигуристая. Решили, что у нее… — он изобразил руками женскую грудь, — фальшивые. Представляете? Подумали, что с такими размерами у нее точно стоят имплантаты. — Он указал на фотографию. — Но они настоящие. Удивительно, да? — Уайлд промолчал. — Вы, наверное, смотрите на меня и думаете: «Вот скотина».

— Вообще-то, нет. — Уайлд решил солгать, чтобы Пайн не отказался продолжать разговор.

— Мы с Пией познакомились в Ист-Виллидже, в клубе. Я поверить не мог, что мне так повезло. То есть все вокруг за ней ухлестывали. Но мы с ней сразу нашли общий язык. Она была такая красивая, глаз не отвести. Мы крепко друг на друга запали. Я тогда работал в «Смит Барни», деньги зашибал приличные. Пиа подрабатывала моделью, кое-как перебивалась. Не говорю, что у нас все было идеально. Красавицы, женщины с такой внешностью, всегда слегка тронутые. Должно быть, безумие идет к ним в нагрузку. Но поначалу мне это даже нравилось, ну — сами понимаете, она была такая чувственная, просто супер. Любовь, деньги, большой город, никакой ответственности…

Бернард закрыл журнал — аккуратно, словно то была религиозная книга с ломкими страницами, — и убрал его обратно в защитный пластик. Повернулся к шкафу, положил журнал на место, закрыл дверцу на ключ.

— Мы были вместе примерно год, а потом Пиа сказала мне, что бесплодна. Наверное, это прозвучит странно, но мы об этом никогда не говорили. Не знаю — может, она боялась, что я как-то не так отреагирую. Но — только не удивляйтесь — меня это очень возбуждало. Мы жили на всю катушку. Мне не хотелось, чтобы ребенок нам все испортил, и — блин, это прозвучит ужасно — но я просто обожал ее тело. У меня были друзья с красивыми женами. Не такими красавицами, как Пиа, но все равно красивыми. А после родов — ну, вы понимаете, о чем я?

— Угу, — сказал Уайлд.

— Просто говорю начистоту.

— Угу, — повторил Уайлд.

— Короче, мы поженились, и это была ошибка. Мы так прекрасно ладили, пока не поженились официально, но потом стали общаться с другими женатыми парами, а у них у всех дети. Пиа — ну, иногда я думал, что она с причудами, у нее бывают перепады настроения. Но потом понял, что это депрессия, или биполярка, или что-то в этом роде. Она днями лежала в постели. Перестала сниматься. Даже набрала несколько фунтов.

Уайлду захотелось притворно вздохнуть и поддакнуть «ужас какой», но он промолчал.

— В общем, теперь Пиа хочет ребенка. Я не знаю, нужен ли нам ребенок, но я люблю ее. Хочу, чтобы она была счастлива. Бывает же такое, что, когда появляется ребенок, в семье все устаканивается, верно? Мы начинаем обсуждать суррогатное материнство, другие варианты, но в конце концов я выхожу на агентство по усыновлению в Мэне. Расценки у них высоковаты, но эти ребята гарантируют, что все пройдет гладко. В агентстве пообещали, что через шесть месяцев у нас будет здоровый ребенок. Пиа… В общем, это сработало. Как только она узнала эти новости, начала снова следить за собой. У нас все наладилось, разве что она стала одержима подготовкой к прибытию ребенка. Вдруг решила, что больше не хочет жить в городе. Сказала, что в городе грязно, нельзя растить детей в таком свинарнике. Так мы и нашли это место, — Бернард развел руками, — в «Таймс», в разделе недвижимости. Искали, знаете ли, необычные дома. Купили этот, переехали, а через два дня здесь появилась Наоми, и все должно было пойти просто замечательно.