Следующим же рейсом семейство вернулось в Боготу, где Маджи прикрыл их двумя рядами агентов в сопровождении четырех сотрудников немецкой иммиграционной службы. Маджи успел сфотографировать загранпаспорта семьи, а во время проверки их мест (после того как семья покинула самолет) обнаружил несколько конвертов с наличными на общую сумму восемьдесят тысяч долларов. Позднее мы узнали, что жена Эскобара, Мария Виктория, помимо наличных, всегда имела при себе большое количество золота и ювелирных украшений. Также Маджи нашел скомканное письмо на английском языке, в котором были такие строки: «Во Франкфурте у нас есть друг. Он обещал присмотреть за нами и оказать помощь. Скажите ему позвонить Густаво де Грейффу». Кому бы ни предназначалось письмо, адресат его не получил, поскольку во Франкфурте семья находилась под постоянным наблюдением и не могла никому его передать.

Как только самолет приземлился в Боготе, правительство Колумбии отправило генпрокуратуру во главе с де Грейффом в отставку. Ведомство де Грейффа больше не отвечало за безопасность семьи Эскобара, которую сотрудники НПК перевезли в величественный пятизвездочный отель «Текендама» в центре Боготы. Просторный комплекс вмещал более пятисот люксов, несколько ресторанов, плавательные бассейны, магазины и спа-салон. В 1950-х одним из архитекторов здания выступил Ле Корбюзье, так что одно время среди сливок общества Колумбии оно считалось вершиной роскоши и изящества. «Текендама» регулярно принимала международные мероприятия, конференции и высокопоставленных гостей.

Однако в эпоху кровавого владычества Эскобара, как раз в середине периода его повторных поисков, а точнее, в конце января 1993 года, через две недели после того, как Эскобар снова объявил колумбийским властям тотальную войну, даже этот отель оказался под угрозой и мы с Хавьером чудом избежали смертельной опасности от очередного заминированного автомобиля. В отеле мы должны были встретиться с информатором, и я ждал Хавьера в машине у его дома, когда по радио объявили о подрыве двух автомобилей в центре города, один из которых находился на парковке, где взрыв уничтожил несколько десятков других автомобилей, а второй – у отеля «Текендама». Каждое устройство содержало более сорока пяти килограммов взрывчатых веществ. До отеля мы не доехали: из-за взрывов движение на дороге парализовало. Мы вернулись домой и связались с информатором, которого не было в отеле в момент взрыва.

Мы до сих пор не знаем, не мы ли были целью Эскобара в тот день.

Спустя почти год после этих событий, когда семья Эскобара вселялась в просторный люкс в «Текендаме», отель еще хранил память о взрыве: некоторые окна до сих пор были закрыты фанерой. У входа стояло несколько военных в форме SWAT[46] с автоматами АК-47 и свирепыми немецкими овчарками на поводках. Как только прошел слух, что семья Эскобара собирается заселиться в отель, многие постояльцы и жители соседних зданий живенько съехали от греха подальше.

Еще до въезда семьи сотрудники разведслужбы Национальной полиции Колумбии напичкали номер жучками. Этажом выше разместили специалистов для прослушки звонков Эскобара, который места себе не находил из-за переживаний за семью. Все надеялись, что, раз семья осталась в Колумбии, Эскобар будет чаще им звонить и разговаривать дольше, и мы сможем наконец его отследить.

«Лос-Пепес», накануне объявившие о прекращении кампании против подручных наркобарона, в день возвращения семьи Эскобара на родину опубликовали пресс-релиз о том, что готовы возобновить войну.

Как только невыспавшиеся, измотанные и взвинченные родные Эскобара вошли в номер, им позвонил сам Эскобар. Он требовал от Хуана Пабло связаться с защитниками прав человека и Организацией Объединенных Наций. 30 ноября 1993 года Эскобар опубликовал свой собственный пресс-релиз, подкрепленный подписью с отпечатком большого пальца. Пресс-релиз был адресован тем, кого он считал организаторами движения мстителей, включая полковника Мартинеса, братьев Кастаньо и членов картеля Кали.

«Господа Пепес, – было сказано в письме, – в своем лживом коммюнике вы утверждаете, что никогда не нападали на мою семью. Так ответьте, зачем вы подорвали дом моей матери? Зачем похитили моего племянника Николаса? Зачем пытали и удавили моего шурина Карлоса Энао? Зачем пытались похитить мою сестру Глорию? Вы лицемеры и лжецы».

Эскобар по-прежнему обвинял группировку в связях с колумбийскими властями: «У генпрокуратуры накопилось немало доказательств вашей вины. Правительство знает, кто стоит за боевиками „Лос-Пепес“, массово убивая невинных молодых людей на улицах. На мои дома совершены сотни налетов. На ваши – нет. У меня конфисковали всё. У вас – ничего. Правительство никогда не выпишет на вас ордер. Правительство никогда не обрушит правосудие на продажных полицейских террористов».

Что бы ни хотел этим сказать Эскобар, его послание передали по национальным СМИ Колумбии, а его родные оказалась в ловушке, став заложниками развязанной им войны. После возвращения в Колумбию Мария Виктория умоляла власти позволить ей покинуть страну, чтобы жить с детьми где-нибудь в мирном месте.

Для семьи Эскобара, окруженной колумбийскими военными и полицией, «Текендама» стала практически местом заключения и проклятием. Впрочем, проклятие у нас с ними было общее. На языке чибча колумбийского племени муиска tequendama означает «тот, кто свергает». Во многих смыслах место с таким названием идеально подходило для начала конца.

ХАВЬЕР

Я знал, что еду зря, еще до того, как сел в самолет до Майами. Уезжать не хотелось, ведь радиоперехват лейтенанта Мартинеса с каждым днем приближал нас к поимке Эскобара. Мы были уверены, что наркобарон в Медельине. А еще мы были уверены, что он в полном отчаянии.

Главные подручные Эскобара погибали один за другим. В конце ноября, через несколько дней после того, как семья Эскобара пыталась улететь в Германию, члены Особого поискового отряда убили Хуана Камило Сапату, крупного наркоторговца, который занимался отмыванием денег для Медельинского картеля, прямо у него на ранчо, в окрестностях Медельина. В день его смерти, 26 ноября 1993 года, я отправил телеграмму такого содержания: «Отделение УБН в Боготе получило от Национальной полиции Колумбии / медельинской рабочей группы информацию о смерти Хуана Камило Сапаты-Васкеса… Это произошло ранее в этот же день в Медельине, Колумбия, при попытке вручения Сапате действующего судебного ордера по обвинению в убийстве».

Сапата разводил лошадей и владел «Кастильо Маррокин» – мавританским замком в северной части Боготы, где он закатывал шикарные вечеринки и организовал ночной клуб. Во время первых поисков Эскобара мы обыскивали замок, но там явно давно никто не жил. Тогда Сапата ухитрился не попасться в зону нашего внимания, о нем почти никто не знал даже в колумбийских правоохранительных органах, хотя он всех пытался убедить в своей значимости. В преступном мире он носил кличку Эль-Кабальиста и занимался похищением людей для картеля. Он также возглавлял несколько группировок наркоторговцев в Боготе.