«НПК удалось установить местонахождение Сапаты при помощи электронного устройства слежения, – сообщала телеграмма. – Примерно в 17:30 НПК (медельинская рабочая группа) прибыла на ранчо „Ла-Флорида“ в городе Копакабана департамента Антьокия. При приближении сотрудников НПК Сапата несколько раз выстрелил из своего девятимиллиметрового револьвера и был убит ответным огнем со стороны НПК».

Лишая Эскобара подручных, в том числе Сапаты, мы подбирались всё ближе и ближе.

1 декабря 1993 года Эскобар праздновал свой сорок четвертый день рождения и проявил беспечность, слишком долго разговаривая с семьей по радиосвязи. Позднее мы узнали, что он действительно устроил себе мини-вечеринку в компании единственного телохранителя с праздничным тортом и косячком.

За неделю до дня рождения Эскобара база бурлила предвкушением. Атмосфера была пронизана радостным возбуждением. Эскобар стал чаще выходить на связь, а благодаря тому, что мы арестовали или убили большинство его sicarios и тех, кто отмывал для него деньги, у него кончались наличные. Горячую линию тоже обрывали: колумбийцы нередко видели Эскобара в Медельине. Мы со Стивом ежедневно рассылали по десять телетайпов агентам по всему миру с зацепками для поимки других членов Медельинского картеля, покинувших Колумбию. Зацепки складывались из постоянного перехвата телефонных звонков, изучения свидетельских показаний и добытых информаторами сведений и помогли произвести десятки арестов в США. Американские коллеги тоже делились зацепками, которые мы передавали Особому поисковому отряду.

Де Грейфф продолжал давить на наркобарона, требуя сдаться, и Эскобар всё чаще связывался с Хуаном Пабло, разговаривал дольше обычного. Пока отец был в бегах, семнадцатилетний Хуан Пабло взял управление организацией на себя. В засекреченной телеграмме УБН от 21 сентября 1993 года мы отчитались: «Ежедневную деятельность Эскобара (охрана, почта, стратегия) в основном осуществляет Хуан Пабло. Имеются свидетельства, что Хуан Пабло запугивает людей от имени Пабло Эскобара… То, что Эскобар позволил сыну возглавить организацию, указывает на то, что он как никогда близок к краху, раз вынужден полагаться на сына… в управлении делами».

В последние две недели жизни Эскобара мы перехватили разговор, в котором он упрашивал сына достать ему наличных, поскольку все его поставщики были мертвы или залегли на дно, чтобы спастись от «Лос-Пепес» и полиции. Именно эти звонки привели к его смерти: лейтенанту Мартинесу наконец удалось более точно установить местонахождение наркобарона. Все понимали, что осталось совсем немного, и на рейды Особый поисковый отряд выезжал в радостном предвкушении. Часто Эскобару удавалось сбежать в последний момент, а во время одного из последних рейдов на ранчо в окрестностях Медельина он находился не в доме, а в ближайшем лесу, где лучше ловила радиосвязь. Когда он понял, что мы обыскиваем ранчо, он ухитрился сбежать. Несмотря на то, что Эскобар скрывался от нас в последний момент, мы теперь точно знали, что он там же, где был всегда, – в родном Медельине, прямо у нас под носом.

Приказ отправляться в Майами поступил от самого посла Басби. Федеральные агенты сообщили ему, что Эскобар на пути на Гаити, а наш давний информатор Навеганте, который когда-то помог выйти на Родригеса Гачу, обещал раскрыть мне подробности только с глазу на глаз. В то время Навеганте жил в убежище в Южной Флориде и соглашался выдать местонахождение Эскобара только мне.

Я не хотел ехать. Я спорил с Тофтом, с Басби. Но против посла США у меня не было ни единого шанса, поэтому на следующий день после дня рождения Эскобара, 2 декабря 1993 года, я ехал в международный аэропорт Эль-Дорадо, чтобы сесть на первый рейс до Майами.

Во второй половине дня в Майами меня встретили в аэропорту местные агенты УБН и отвезли в заранее условленное место – на огромный склад рядом с международным аэропортом.

Когда я вошел, Навеганте уже сидел у телефона. Едва увидев его, я понял, что произошло нечто невероятное. На нем просто лица не было, а глаза округлились в неверии. Когда я подошел, он зажал трубку плечом и сказал: «Acaban de matar a Escobar».

Эскобара только что убили.

СТИВ

2 декабря 1993 года выпало на четверг. Я сидел на базе Карлоса Ольгина в Медельине, а Хавьера отправили в Майами для проработки потенциальной зацепки. Мы оба понимали, что это пустая трата времени, но, в конце концов, поездка была ничем не лучше и не хуже тысяч других ложных ниточек и неудачных рейдов, случавшихся с нами во времена повторной охоты на Пабло Эскобара.

Сказать по правде, Колумбия начала мне надоедать и я считал дни до Рождества, чтобы уехать в двухнедельный отпуск в Штаты. Для Моники это Рождество должно было стать первым в кругу семьи, и всем не терпелось ее увидеть. Также я очень соскучился по двум своим сыновьям, Джошу и Заку.

В то утро я проснулся рано, в общем-то, из-за того, что казарма располагалась прямо над кухней. С половины четвертого утра повара по обыкновению начинали греметь кастрюлями и сковородками и готовить завтрак, и даже закрытые окна не спасали от шума. Я поднялся где-то между пятью и шестью утра, оделся и отправился узнать, какие на сегодня планы у руководства НПК.

Благодаря активности «Лос-Пепес» мы стали получать более надежные разведданные. Каждый день проводили всё больше операций. На базе все носились как угорелые, в воздухе витала близкая победа над наркобароном. Давненько я не наблюдал такого оживления.

Для начала я пообщался с остальными гринго, чтобы узнать об их планах и получить новые разведданные. Удивился, встретив цеэрушника, который упаковывал оборудование для сбора данных и переносил в арендованный фургон. Впрочем, отъезд ЦРУ меня не расстроил.

Затем я зашел к операторам горячей линии и нашим агентам, которые занимались сбором данных, после них – постучался к полковнику Мартинесу, но в столь ранний час его еще не было на месте. Иногда он посещал другие совещания и по утрам частенько работал прямо в казарме. Я также позвонил в головной офис УБН, чтобы напомнить о себе и выяснить, нет ли у них свежих данных.

Вскоре подразделение ЦУСПР, с которым мы тесно сотрудничали, покинуло базу вместе с лейтенантом Уго Мартинесом и подразделением, отвечающим за оборудование для радиопеленгации. Для определения места, откуда совершался звонок, использовался метод триангуляции. В те времена мобильные телефоны работали на радиочастотах, и лейтенант Мартинес несколько месяцев пытался поймать частоту, на которой Эскобар связывался с семьей. К слову, в отеле «Текендама» в Боготе члены его семьи остались единственными постояльцами.

Мы знали, на какой частоте Эскобар связывается с сыном для выдачи инструкций и обмена новостями. Каждый раз, когда лейтенант Мартинес при помощи оборудования для радиопеленгации подбирался ближе к разгадке местонахождения наркобарона, сотрудники ЦУСПР рассредоточивались по предполагаемой области сигнала.

После обеда, стоя в дверях комнаты, которую занимало подразделение «Дельта» и шестой отряд SEAL (еще одни гринго на базе), я увидел, как агент ЦРУ выехал с базы вместе со своим контрольным оборудованием, совершенно не обращая внимания на царящее вокруг оживление. Мимо меня в кабинет к полковнику Мартинесу спешили его помощники. Заинтригованный, я пошел за ними. Полковник Мартинес был уже на месте и сделал всем знак зайти. Он переговаривался по ручной полицейской рации. Сотрудники НПК явно были взбудоражены и готовили весь Особый поисковый отряд к операции. Требовалось время, чтобы экипировать и подготовить к выезду шестьсот полицейских, завести и выстроить в линию транспорт, проинструктировать разные уровни командования о готовящейся операции и всем вместе выехать на место.