вечернее платье произвело настоящий фурор. «Что это за изумительная мастерская, способная на такие шедевры?» — спрашивали ее московские модницы.

Наступает 1924 год, лето. Мы с Володей и Анной Глебовной едем на практику, на сборку металлического моста через реку Припять у города Мозыря. Лучезарным светом озарена эта практика! Через месяц после нашего отъезда в Мозырь приезжает мама. Она окружена крестьянскими ребятишками. Она их учит, они носят ей из своих садов фрукты. Вечером мы ходим гулять по лугам и лесам.

Собственно, в Мозыре я по-настоящему становлюсь инженером. Начинаю понимать работу сооружения. Я познаю, что такое сборщик-металлист, снимаю шляпу перед его нелегким, изобретательным и опасным трудом. Так по какому праву на них смотрят иногда сверху вниз? Инженером быть куда приятней и интересней. Я должен признать свою ограниченность во многих вопросах и «научиться мужика уважать» (Некрасов).

Мозырь! Практика! «Веселые годы, счастливые дни, как вешние воды промчались они».

В ноябре 1924 года мы снова возвращаемся в Москву, а 7 января 1925 года мама заболевает гнойным аппендицитом, который прорывается и вызывает перитонит. Ее увозят в Сокольническую больницу, шепотом говорят, что болезнь смертельна. Опасную операцию ей делают только 2 февраля. Ее выздоровление тянется медленно. Только в мае месяце она вылечивается полностью.

Моя летняя практика 1925 года проходит в Бюро инженерных исследований Научно-технического комитета НКПС. Во время практики я работаю, а по вечерам делаю дипломный проект — разводной мост системы Шерцера. Защита дипломного проекта состоялась 13 ноября 1925 года. Мне 22 года. Я инженер путей сообщения. Мама гордится тем, что образование дала мне она. Знание иностранных языков помогает мне.

Меня сразу принимают в Научно-технический комитет НКПС, и я начинаю свою работу под руководством незабываемых учителей: профессоров И.М. Рабиновича, Н.С. Стрелецкого при отдаленном участии Е.О. Патона. Сразу положили оклад 150 рублей в месяц. Это богатство! Мама-учительница получает только 50. В 1927 году я становлюсь старшим научным сотрудником, и нам с мамой дают отдельную хорошую комнату, 17 кв. м, в общей квартире.

Мама ожидает, что я могу жениться, но она ошибается. Пусть это эгоистично, но жениться я не собирался. Мама стоит в стороне от этого вопроса. Но изменить мое решение было невозможно.

В течение трех лет я занимался исследованиями колебаний мостов, а с 1928 года — прочностью сварных конструкций. И на этой базе я сделал научную карьеру. В 22 года я инженер-путеец, в 24 — механик-универсант, в 26 — старший научный сотрудник, в 27 — доцент, в 29 — профессор. Мама слегка испугана: «Слишком рано и так высоко забрался». Нет, у меня не будет головокружения от успехов.

Я очень ценил диалектический метод мышления. Маркс и Энгельс — образцы старого логического мышления. Стремился подражать им по подходу к вопросу. Мне всегда был интересен внутренний мир выдающихся людей — от Наполеона до Станиславского. Никогда человек техники не должен отрываться от общечеловеческой культуры. Она помогает всему, в первую очередь, писанию книг. Даже при написании трудов по сопротивлению материалов некоторое влияние оказывают и чтение Белинского, Грибоедова, Лонгфелло, и посещение Третьяковской галереи, Дворца Лувра в Париже, и изучение латинского языка, и путешествия по США, Японии, Чехословакии. И технический кругозор должен быть многогранным и раскрывать развитие техники в ногу с развитием всей человеческой культуры. Техник должен уметь читать, адаптировать себя к новым вопросам, никогда не застывать в выбранном узком направлении.

Я формировался вместе с бурно развивающейся промышленностью СССР. Редко какая область техники получала такое молниеносное и широкое развитие, как сварка. Огромный экономический эффект от ее внедрения в народное хозяйство способствовал перестройке технологических процессов на заводах и строительству новых предприятий на новой прогрессивной технологической основе. Незабываема роль в этом движении покойного академика Е.О. Патона. Сотнями строились заводы с применением сварки: Уралмаш, Краматорский машиностроительный завод, возводились Днепрогэс, канал им. Москвы, проектировались сварные трубопроводы, железнодорожные вагоны, краны и многое другое.

После утверждения меня профессором мои институтские товарищи начинают как-то отстраняться от меня. Во-первых, расходятся наши пути: они строители, а я сварщик. Во-вторых, многие из них стремятся занять должности руководителей отделов. Стремятся к приличным костюмам, квартирам и к жизни на высшем уровне. Я же, сделав карьеру — став профессором ведущего вуза страны, никак внешне не оправдывал своего положения. Меня как известного специалиста направляют на заводы. Когда я вхожу, то спрашивают: «А когда же приедет сам профессор?» Да и одеться солидно я не умею.

Свою педагогическую деятельность я начал в Московском автогенном сварочном техникуме. Сколько замечательных учеников училось у меня там: Леонид Мордвинцев, Александра Воронцова, Владимир Николаев, Вениамин Дымшиц, Исаак Рабинович, Василий Бойцов. Они теперь профессора, государственные деятели.

С 1933 года я работаю в МВТУ на Коровьем Броду и в ЦНИИТМАШе. Со мной Мордвинцевы, В.П. Николаев. Они становятся близкими друзьями на всю жизнь. В ЦНИИТМАШе я выполнил свою докторскую диссертацию.

С 1930 года моим лучшим другом становится Василий Возняк. Моя мама и Анна Петровна, его мать, тоже дружат. Вася называет маму — «зам. мамаша». Вася сначала сварщик, потом инженер-сварщик, и какой инженер! Мы работаем всегда вместе. В 1935 году он женился. Его жена — Ольга Браткова. В 1936 году появляется маленькая Таня.

У нас в Москве, но главным образом на даче, постоянно бывают студенты. Они и мамины друзья: Андрей Чеканов, Николай Челноков, Михаил Есиев, Леонид и Нина Лазаревы, Игорь и Шура Кунаевы, Михаил и Клавдия Ивановы, Алексей Дубинин, Алексей Чернобровкин, Владислав и Александра Лубенцы. У нас бывает и «чудесный» сплав из четырех сварщиков. Каждое 6 сентября Корягин, Тащин, Смирнов, Бродский проводят день в Жаворонках.

Наступает кошмарный ноябрь 1937 года. У Васи мелкие неудачи по сварке паровозных связей. Косые взгляды. Он заболевает психически, прыгает с путепровода вниз и разбивается. Всю свою любовь мама переносит на Танечку. Мы переселяемся жить на Малую Бронную, а Братковы въезжают в нашу бывшую комнату.

В 1939 году я становлюсь доктором наук и заместителем директора МВТУ. Мама снова пугается взлету. Но я ей обещаю, что ничего страшного не произойдет.

Особую роль сыграл в нашей жизни Аркадий Чернышев. С ним мы познакомились на лыжных экскурсиях, и не прошло и двух лет, как он стал нашим лучшим другом и «вторым маминым сыном». Своими становятся его жена Люба Чернышева, сестра Зоя Чернышева, Юрий Арбузов и Валентин Парахин.

После окончания МИИТа каждое лето во время моего отпуска мы путешествовали с мамой. Преимущественно ездили на Кавказ по разным маршрутам, например, по Военно-Грузинской дороге,