и отчество своего собеседника навсегда. Хорошее впечатление о людях у него оставалось надолго, плохое он подвергал постоянному анализу. Г.А. Николаев часто повторял: «Бауманский — это особый мир, с помощью бауманцев можно сделать невероятное, надо только найти подход к людям. С теми же, кто активно противится бауманскому духу, надо расправляться быстро и решительно».

И сейчас, спустя почти двадцать лет после смерти Г.А. Николаева, я благодарю судьбу за то, что мне посчастливилось работать в родном Училище-Университете с Георгием Александровичем Николаевым.

Александр Григорьевич Колесников, профессор, руководитель Научно-учебного комплекса «Машиностроительные технологии»

Часть 4

Г.А. Николаев. Неопубликованное

Что за человек была моя мама Евгения Владимировна

Моя мама родилась в 1879 году. Отец ее — бывший офицер Владимир Алексеевич Мокрицкий, после 1905 года был сослан в Сибирь за революционную деятельность. По-видимому, в ссылке он и умер еще до 1917 года. Ее мать умерла от туберкулеза, когда маме был всего год. Годовалую Женечку выкормила кормилица, потом она жила у бабки, у тетки, а с 10 лет воспитывалась в Ставропольской гимназии-интернате. В 18 лет поступила на Московские педагогические женские курсы и окончила их в 20 лет.

Евгения Владимировна вышла замуж за помощника присяжного поверенного Александра Петровича Николаева. Спустя три года родился мальчик. Его назвали Георгием.

Брак мамы с отцом нельзя назвать счастливым. Через пять лет у мамы вспыхнул наследственный туберкулез. В Сочи в течение четырех месяцев его удалось затушить, но легкие навсегда остались слабыми.

Мой отец был стряпчим, после революции он работал в Наркомюрделе. В 1911 году Александр Петрович оставил семью. Это был удар для мамы. Материально мы от этого особенно не страдали. К тому времени отец уже стал известным московским адвокатом, зарабатывал много и хорошо обеспечивал меня.

С этого времени мы жили на Малой Бронной в квартире из четырех комнат. Одну комнату мы сдавали, а три занимали сами. У нас была замечательная домработница Поля Соколова, которая оставалась другом семьи в течение всей жизни, хотя прожила с нами всего 5 лет.

От меня в детстве скрывали, что отец женат вторично. Мама же сказала, что вся ее жизнь принадлежит сыну, и слово свое сдержала. Никакой личной жизни у нее никогда больше не было.

Жили мы тихо. У нас иногда бывали родственники: Борис и Андрей Калантаровы, Лева и Ира Гуаданини, Ваня, взятый из деревни на воспитание Наталией Ивановной Бочарниковой. Вот, пожалуй, и все.

В.А. Мокрицкий, дед Г.А. Николаева. 1880-е гг.

Евгения Владимировна Николаева, мать Г.А. Николаева. 1900-е гг.

Александр Петрович Николаев, отец Г.А. Николаева. 1900-е гг.

Е.В. Николаева (урожд. Мокрицкая). Владикавказ, 1900-е гг.

Мама заставляла меня учиться и училась сама. Уже с 9 лет она мне читала повести Гоголя и Тургенева. С помощью преподавателей и сама обучала меня иностранным языкам. В 5 лет я уже свободно говорил по-французски, а с 8 лет — по-немецки. Музыке меня обучала моя тетя — сестра отца — Елена Петровна. Всем казалось, что я способен к музыке, и некоторые думали, что это станет моей профессией. Но в 12 лет я сам понял, что музыканта из меня не выйдет, и музыку забросил сразу и насовсем.

На лето мы ездили обычно в имение Гуаданини, в Тамбовскую губернию, на несколько недель, а потом в Сочи. Всегда жили в пансионе «Светлана». В Сочи я научился без устали плавать и бегать, и эти привычки сохранились.

У мамы в то время появилась первая плеяда воспитанников: студенты-первокурсники юридического факультета Миша Архипов и Глеб Махов. Она была для них своего рода тьютором. Они отчитывались перед ней в подготовке к зачетам, а перед экзаменами шли под благословение тети Жени (так тогда они ее называли). Ей было 32 года.

В свое время мама окончила высшие женские курсы, она поняла, что от жизни нельзя отставать. Много читала, размышляла, анализировала. Интеллект ее развивался с каждым годом.

Первые годы одиночества мама переживала тяжело, но через 2-3 года она успокоилась. Ее жизнь принадлежала мне. Она меня воспитывала в староинтеллигентском стиле, в хорошем смысле этого слова. Вот ее заветы: «Интересуйся всем»; «Побольше читай»; «Знай иностранные языки»; «Умей устанавливать отношения с товарищами, но оставайся всегда самим собой»; «Никогда не будь груб ни с кем и не заискивай ни перед кем»; «Сохраняй всегда собственное достоинство во всех случаях жизни»; «Люди всех национальностей — русские, евреи, татары — должны пользоваться у тебя одинаковым уважением. Цени человека, а не его национальность, не суди по внешности»; «Помни, что разница между тобой и домработницей только та, что твой папа имеет много денег, а у нее их мало»; «Ищи друзей, одаренных знаниями и душой»: «Никогда не старайся казаться первым, а будь хорошим»; «Никогда не будь тщеславен ни в чем»; «Говори всегда своей маме правду, а она тебя всегда поймет». И как хорошо выполнила она это свое обещание!

Иногда мама несколько болезненно реагировала на то, что каждое воскресенье я проводил у своей тети, Елены Петровны, где встречался с отцом. Эти дни проходили, по правде говоря, в еде и в разговорах. Отец меня любил. Маме казалось, что его мужское влияние, красноречивость могут отвлечь меня от нее. Мама молчала и ждала, но в этом она ошибалась. Еще во время их развода она спрашивала меня: «У папы будет всего много, а у мамы ничего не будет. С кем ты хочешь жить?» Я плакал и отвечал: «Только с мамой».

Родители Г.А. Николаева. 1900-е гг.

Г.А. Николаев. Первые годы жизни

Г.А. Николаев в детстве

Никогда отец не имел на меня и десятой доли влияния, которое имела она. Отец был красноречив, но иногда увлекался речью и, как ни странно, за красотой слова терял убедительность, а я тут же чувствовал это. Логика же мамы была всегда безупречной. Отец свое воспитание направлял, как я теперь вижу, не совсем по правильному пути. О многих вопросах говорил со мной, как с более взрослым человеком, нежели я был в тот период. Он мне давал большие карманные деньги, которые вконец могли испортить меня, но я ни разу ни одной копейки не оставил себе, а все отдавал маме. Отец хотел подчеркнуть мою независимость