Энгель-Рок перевел взгляд на собеседника.

– Ну и что?

– Смею предположить, что город, как довольно крупный объект, притягивает их к себе.

– Могу только еще раз спросить: ну и что?

– Не знаю. – Уголки губ Рейво Кюйта едва заметно приподнялись и тут же снова опустились. – Но, полагаю, ждать осталось недолго.

– Чего?

– Когда все начнется.

Энгель-Рок в сердцах кинул ложку в миску.

– Кончайте темнить, господин Кюйт? В чем вы хотите нас убедить?

– Я лишь делюсь с вами своими соображениями.

– А заодно пытаетесь убедить нас, что все хуже, чем кажется, – криво усмехнулся Энгель-Рок. – А дальше будет еще хуже. Чего вы добиваетесь?

– Мне кажется, вы предвзято ко мне относитесь, господин Энгель-Рок. Вот только не пойму, почему?

– Господа, прошу вас прекратить этот разговор! – поднял руки капитан Ван-Снарк. – Он становится похожим на выяснение личных отношений. Давайте не будем забывать, что у нас праздник. Не будем портить настроение себе и окружающим.

– Согласен, господин капитан, – кивнул Энгель-Рок.

Опустив взгляд в миску, он набрал полную ложку галушек, намереваясь разом отправить их в рот.

И тут началось.

Световые вспышки при столкновениях «узлов» сделались настолько частыми, что многие невольно запрокинули головы, чтобы посмотреть, что происходит. За редким исключением, все вспышки были изумрудно-зеленого цвета. И если прежде, блеснув, они тут же гасли, то теперь продолжали гореть.

Все происходило так быстро, что не оставалось времени на осмысление этой метаморфозы.

Изумрудных огней становилось все больше. В какой-то момент между ними начали образовываться такие же зеленые тяжи – как будто невидимый паук умело и ловко ткал свою паутину. На город словно зеленую сетку накинули, ячейки в которой становились все более мелкими.

– Что это? – вскочил на ноги Энгель-Рок.

– Мы притянули к себе слишком много свернутых размерностей. – Рейво Кюйт провел пальцем по краю стакана, который в ответ издал низкий, вибрирующий звук, отдаленно напоминающий вой Ревущего Портала. – Число размерностей, которые мы видим как зеленые огоньки, превысило критическую массу.

– И что это значит?

– Это значит, что очень скоро мы окажемся в ином измерении. – Кюйт взял стакан в руку и сделал из него глоток вина. – Впрочем, это всего лишь мои предположения и догадки, которые совсем не обязательно принимать в расчет.

– Прекратите изображать обиженную добродетель, господин Кюйт, – строго глянул на него капитан Ван-Снарк. – Если вам непременно хочется поквитаться с господином Энгель-Роком, сделайте это позже. Сейчас же скажите, что нам следует делать, чтобы выбраться из этой ловушки?

– Ну, я бы не стал называть это ловушкой…

– Называйте как хотите. Но я не хочу, чтобы город оказался в другом измерении.

– Боюсь, этого уже не избежать.

– Что нам сделать, чтобы взять ситуацию под контроль?

– Я полагаю, нам следует двигаться.

– Что?

– Ветроходы, кажется, говорят «скользить»?

– Куда мы должны скользить?

– Да, собственно, куда угодно. Лишь бы поскорее. Если мы будем находиться в движении, то размерностям одного типа сложнее будет скапливаться вблизи города, как это произошло сейчас.

Вскинув руку над головой, капитан Ван-Снарк щелкнул пальцами.

– Вестовой!

К нему тут же подскочил совсем молодой парнишка в тельняшке ветрохода.

– Ветроход Ярик, господин капитан!

– Бегом на мостик! Приказ капитана: самый полный вперед!

– Есть самый полный вперед! – козырнул парнишка.

В ту же секунду его словно ветром сдуло.

Зеленая паутина, окутавшая Корнстон, становилась все более частой. Еще немного – и она могла превратиться в плотный, непроницаемый кокон, упрятавший город, как личинку, с которой, скрытой от любопытных глаз, должна произойти таинственная метаморфоза.

Люди, собравшиеся на палубе, заметно нервничали. Танцы и песни прекратились. Замерев на своих местах, горожане и члены команды Корнстона наблюдали за тем, как зеленая паутина все плотнее опутывала город. Никто не понимал, что происходит. Взгляды многих были обращены в сторону офицерского столика, за которым сидел капитан.

Ван-Снарк бросил взгляд на Энгель-Рока.

– Прекратить праздник?

– Я думаю, не стоит, – качнул головой Энгель-Рок. – Это только напугает людей.

– Я согласен с господином Энгель-Роком, – сказал Рейво Кюйт, хотя его-то как раз никто не спрашивал. Он сделал еще один глоток вина и промокнул салфеткой губы. – Лучше скажите им, что я сейчас покажу совершенно фантастический трюк, который полностью перевернет все их представления о реальности.

Двумя пальцами он выловил из миски с салатом маслину и кинул ее в рот.

– Вы уверены? – со сдержанным сомнением посмотрел на него капитан.

Кюйт коротко кивнул и сплюнул косточку в кулак. Затем разжал кулак – и из него вылетела бабочка.

– Ну, что ж…

Капитан Ван-Снарк все еще испытывал сомнения. И не абы какие, а весьма серьезные. Как и все остальные, он плохо понимал, что происходит и к чему это может привести. Объяснения Рейво Кюйта мало чем ему помогли. Элмор Ван-Снарк никогда не имел дела со свернутыми размерностями, да и в других измерениях бывать ему прежде не доводилось. От попыток понять смысл того, что творилось вокруг, голова начинала идти кругом. Наверное, потому, что никакого смысла не было и в помине. Такова уж суть мироздания – оно просто есть, но в существовании его не кроется никакой тайный умысел. Впрочем, точно так же, как и в существовании любого отдельно взятого индивида тоже нет никакого смысла. Хотя сам индивид тешит себя надеждой на то, что какой-то смысл все же имеется, вот только ему все никак не удается его ухватить.

Элмор Ван-Снарк встал. Одернул мундир. Секунду поколебавшись, запрыгнул на табурет.

– Граждане города Корнстон! – громко произнес он, вскинув правую руку вверх. – Я вижу, все вы заинтересованы тем, что происходит вокруг. – Короткая пауза в сопровождении лукавой улыбки. – Меня заверили, что в здешних местах это обычное явление. Никакой опасности ни для города, ни для нас с вами оно не представляет. Поэтому наш праздник продолжается!

Из глоток всех собравшихся на мачтовом треугольнике разом вырвался радостный крик. Чтобы продолжить начатую речь, капитану Ван-Снарку пришлось помахать руками над головой, прося тишины, которая, тем не менее, воцарилась далеко не сразу и была отнюдь не мертвой.