— О-о! — улыбнулся Повелитель, приложив обе ладони к сердцу. — Русское общьежитие… общьяга! Водка, дьевушки, танцы до утра…

— Ну, как всегда! — проворчал Суханов, обгладывая здоровенную кость. Тоже по-русски проворчал — чего уж теперь выпендриваться?!

— Весь мир нас знает по водке, да по шлюхам. Ничем приличным прославиться не сумели!

— Откуда такой скорбный тон, Дмитрий Константинович?! — удивился телохранитель почти искренне. — Вы же видите, что человеку приятно вспомнить!

— О да, очьень приятно! Может, всье-таки выпьем? За встрьечу?

— Давайте, тогда нашего, — предложил Богдан щедро, извлекая фляжку убитого «коммандо». Вид и качество содержимого проверить до сих пор не довелось, но не отравлено, поди уж.

— Как говорится, наша выпивка — ваша закусь!

Во фляжке оказалось дешевое виски, воняющее сивухой, но первую порцию проглотили все четверо. Поморщились чуток, заели дружно мяском. По второй налили…

За крохотными окнами трапезной сгущалась тьма.

В которой главные герои узнают секрет языческого культа, но отнюдь не получают от этого удовольствия

Пьянство и работа — несовместимы. Хорошая работа, по крайней мере, та что требует слаженности действий, координации движений и быстроты реакции.

С другой стороны, колпачок виски и даже два колпачка, да еще в сочетании с жирным мясом — ну разве это выпивка? Не смешите меня, пожалуйста!

Примерно так размышлял Богдан, лежа на соломенном тюфяке все в той же «келье» и разглядывая окошко. Высоковато оно, метра два от пола. Узковато, вдобавок. Выбираться через него не хочется, но надо ведь, надо!

— А может, лучше без этих трюков обойтись? — сыпнула соли на рану Кира. — Ну, подумаешь, есть у людей свои тайны! Разве это запрещено? Нас тут пока что приняли дружественно, а шпионов нигде не любят.

— Да уж, дружелюбия выше крыши, — проворчал телохранитель, поднимаясь, наконец, с лежака. — Плюгавый-бедняга всю ночь, поди, на улице будет мерзнуть, нас сторожить! И насчет Повелителя есть у меня некоторые сомнения, я тебе их позже растолкую. Когда вернусь.

Отстегнув ремень (чтобы не цеплялся за все «кошельками»), бросил его на лежак, рубаха зеленая легла туда же. Поразмыслив малость, вытащил из кармашка на ножнах хорошо зарекомендовавшую себя «Осу», сунул за пояс. Башмаки тоже снял, дабы не топать в ночи как стадо слонов.

— Вас подсадить?

— Да уж, будьте так добры, — отозвался Богдан куртуазно и без малейшего зазрения совести. Кира, вздохнув, подошла к стене, опустилась на колени (хоть этому ее научили, слава Богу), а телохранитель наступил ей на плечи и снял аккуратно с окошка противомоскитную сетку,

— Ну, ты и тяжелый, блин! Сколько мяса-то стрескал!?

— Споко-ойно, не нервничай. Нетерпеливая какая, елы-палы. Молодая слишком… — кряхтенье под ногами становилось все яростней, а потому на этой фразе Богдан философские размышления прервал. Подтянулся аккуратно, голова и плечо высунулись наружу. По пояс протиснулся. Самым неприятным моментом оказался «нырок щучкой», с высоты в два метра. Приземлился на вытянутые руки, с кувырком, смягчая силу падения. После нескольких минут в тишине и спокойствии огляделся. Трюки его фурора на публику не произвели — по причине видимого отсутствия таковой. Безлюдно нынче на острове. Вспомнив примерное количество выпитой «братками» медовухи, удивишься, как под столы не свалились полным составом. Ритуалы, блин! Знаем мы эти ритуалы!

Маршрут Богдана оригинальностью не отличался — все те же кусты, все та же тропа. Забор все тот же, бамбуково-штукатурный. Примерившись, подпрыгнул аккуратно, пальцы уцепились промеж острых вершинок, подтянулся и кинул себя на ту сторону.

— И нет таких преград, как говорится… — сказал шепотом, приседая на колено в тени забора.

Вообще, авторов столь хилого ограждения вполне можно было понять. Удивительно, зачем и такое-то понадобилось?! Ни тебе рудников золотоносных, ни плантаций женьшеневых. Озерцо размером с гектар, берега глинистые, низкие, болотная трава пучками. И тишина. Еще запах мерзостный, трудноопределимый, навевающий плохие ассоциации. Богдан, для верности, вынул «Осу», шагнул было к воде. И замер. Уставился на пару алых угольков над поверхностью, в считанном метре от него. Дальше отчетливо просматривалась длинная морда, переходящая в гребень. Богуславский еще пятился, когда поверхность озерца начала оживать, задвигались под нею тела, вода бурунами вскипела. На противоположной стороне ограды телохранитель оказался быстрее собственной мысли. Уселся наземь, выматерился от души — в свой адрес, прежде всего. Поежился запоздало. Однажды в Африке довелось ему видеть охоту крокодила — неуклюжая ящерка одолела в одно мгновение метров десять, догнав антилопу, а потом неспешно волокла орущее животное к воде. Десять метров! Не один, как у Богдана только что!

— Выберусь из джунглей — вот те крест, схожу, свечку поставлю, — пробормотал телохранитель. — И каким макаром, интересно, вас целая стая в одном пруду?!

Потом вспомнил виденные нынче ритуалы, и пазл сложился окончательно.

— Ну, вы, блин, даете! — пробормотал Богдан, на манер киношного генерала. — Зеленые братья, значит? Зубы есть, а рук нету? Ну, вы прям совсем!..

Следующей «терра инкогнита», интересующей Богуславского, стало пространство «за дальними деревьями», определенное Плюгавым как прибежище смерти. Добрался Богдан и туда. Холм здесь завершался плавно, а дальше, от самого его подножия, начиналась поляна. Большая, травянистая, гладкая как плац. На сей раз хватило ума перестраховаться — подобрать палку и прощупать почву перед собой. Не было почвы. И травы не было — одна лишь ряска, растущая ковром над бездонной жидкой грязью. Такому водоему, пожалуй, и зубастые обитатели не нужны, сам кого угодно проглотит.

Веселые места…

* * *

В келью Богдан вернулся испытанным путем, хотя без «подпорки» труднее пришлось. Взлез в окошко ногами вперед, приземлился на деревянный пол мягко, по-кошачьи.

Земляки-соратники в ожидании не спали, естественно.

— Давайте-ка плотнее сдвинемся, — предложил Богуславский, подкрадываясь на цыпочках к дверной шторке, отдернул ее резко. Не оказалось там никого, ни подслушивающего ни охраняющего. Оно и к лучшему.

— Говоря короче, дело швах, — начал рассказ телохранитель, когда сдвинули лежаки «ромашкой» и улеглись голова к голове. — Явной угрозы нет, но впечатление, пардон, говенное. Островок с трех сторон окружен трясинами, а с четвертой, откуда мы приплыли, сами помните — сплошные лабиринты. Потому их тут никто и не обнаружил, до сих пор. Живут пятнадцать мужиков, держат зачем-то крокодилов в пруду, да еще при храме.

— Думаешь, секта?

— Язычники. Древнейшее течение, из тех, что поклонялись еще даже не Марсам-Венерам-Посейдонам, а непосредственно какому-нибудь Великому Тигру или Царю Крокодилов. В Азии вообще много чего сохранилось с доисторических времен. Хотя, в данном конкретном случае я как раз склонен усомниться…