- Да, - коротко отозвался ненавистный одноклассник, - слишком приметное место. Они наверняка полезут в сарай. Давай, Рудова, соберись.

Я собралась. Через полчаса Меф закинул меня на свою спину без слов - просто ноги отказывались идти. Утром я провела два часа на тренировке по танцам - чудо, что вообще смогла побежать после занятий.

Лес густел, темнел и всё больше приобретал пугающие краски. Когда на горизонте возникла заброшка - натуральный дом с привидениями из ужастиков - я тихо заскулила. Но Елисеев был непреклонен. Лучше такой дом, чем ночёвка на улице с рыскающими по лесу бандитами. Сигнал папочка, разумеется, получил, но связь постоянно давала сбой. Когда получится найти меня - неизвестно.

Я хотела снять, как Елисеев тресётся от вида монстриков?.. Кажется, трясло только меня, но никак не Мефа!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ты страшная женщина, Рудова, - невесело усмехнулся он, - когда ты выскочила с топором - думал, поседею.

- Отстань! Я тебя спасала, между прочим!

Елисеев первым шагнул в тёмный провал вместо двери. В доме разом заскрипело и зашуршало, что я испуганно ринулась на помощь. Вцепилась в его спину и аккуратно выглянула. Никого. Темень приличная, но пустая. Только мышки сверкали глазами в углах, но грызунов я не боялась.

Хоть чего-то я не боялась!

- Сама завела, сама спасаешь? - с иронией осведомился Меф. Хорошо зная своего одноклассника, я понимала, что его спокойствие - напускное.

- Прости! Я ошиблась!.. Нина сказала, что ты друг её парня, козёл и тебя надо проучить!

- А ты радостно согласилась?..

Фыркнула и даже отцепиться от Мефа смогла!

- Ты никогда мне не нравился, Елисеев!

Погода нам благоволила. В середине мая город накрыла приятная жара, разбавленная свежим ветром и ночными дождями. Сегодня осадков не предвиделось, а воздух остывал медленно, сбавляя свои позиции перед темнотой. По крайней мере, замёрзнуть до рассветы мы точно не должны.

Но в футболке в старом доме мне стало немного зябко. Возможно, это было нервное, только тело требовало немедленно вернуться к источнику тепла.

Елисеев ногой расчистил место у стены, рядом с окном и бросил на пол куртку. У нас получился эдакий наблюдательный пункт. Ещё по дороге я рассказала ему про папу и тревожную кнопку - и Меф до отвращения логично решил устроить ночлег, чтобы не усложнять моему родителю поиск.

Связь по-прежнему работала с перебоями, не пропуская звонок, но и не исчезала намертво. Это внушало надежду.

- К твоему сведению, у Нины нет парня и мы не друзья. Она вообще не Нина, а Соня Капустина, - выдал Елисеев, вглядываясь в ночную тишину, - Соня безумно предана одной женщине - и этой женщине, видимо, я стал слишком мешать. Проблема в том, что убивать меня напрямую ей нельзя. За мной присматривает один папин друг. Просматривает тайно, но качественно, а она не готова потерять свою свободу. Добровольно с Соней или чужаками я никуда не пошёл, зато есть мои приятели, которым я доверяю. Леса и Кнес, скорее всего, отказались, а ты купилась. Если я тебе так не нравлюсь - чего же осталась?..

Жгучий и наверняка ярко-красный стыд покрыл щёки. К счастью, тьма скрывала мои эмоции. Подобное сравнение, особенно в контексте Лесы и Глеба, было обидным до крайности, но ещё более обидна собственная глупость. Я чуть не убила человека!

- Чем ты насолил этой женщине? - по его риторике я понимала, что деталей не дождусь, но из природного любопытства пыталась выведать больше.

- Тем, что родился, - буркнул Меф, - не спрашивай, Алён. Это моё личное дело. Если мы всё-таки попадёмся... я молчал. Ты ни слова от меня не добилась.

- Ты серьёзно веришь, что эти... лысоголовые будут разбираться?..

Покачал головой. Не верил.

- В случае, если они появится - беги, не трать время. С тобой всё равно обойдутся... хуже, чем со мной, а живыми мы не нужны.

- Елисеев! - рявкнула я: - Засунь своё благородство знаешь куда?!.. Беленький он, пушистенький, аж прибить хочется! Лучше скажи, у тебя никакой шоколадки нет в загашнике?!..

- Нет. Но у тебя в мешке была вода.

Вода! От школы я шла с заплечным мешком для сменки, в котором была пол литровая бутылка минералки. Господи, я совершенно его не чувствовала, пока бежала!

Мы пили долго и жадно. Елисеев поначалу упрямился, но сдался под моим напором. Бутылка закончилась стремительно. Живём!

Ой!

Меф жёстко впечатал меня стену. Без предисловий! Без объявления войны!

- Алёна, не дури! Я не благородный! Скажу бежать - беги, ясно?.. И вообще, не провоцируй меня! Ты ведь красивая девушка, и мало ли чего мне захочется...

- Чего тебе захочется?.. - уточнила я с подозрением. - Э, куда?! - возмутилась, когда он отстранился: - Мне холодно, Меф! Имей совесть, побудь грелкой.

Он сквозь зубы прорычал: "достала" и вернулся. Только не в качестве грелке. Елисеев поехал крышей настолько, что меня поцеловал!

Но вопреки ожиданиям, отвращения этот поцелуй не вызвал.

У него были влажные после воды губы, запах летних гроз с примесью пота и очень горячие ладони. Поцелуй, начавшийся зло и напористо, постепенно менялся, переходя в лёгкую ласку. Я неожиданно для себя увлеклась, обвив руками шею Мефа.

- Ты пахнешь вишней, - прошептал он в моё ушко, - очень вкусно.

Вишней от меня по определению пахнуть не могло, но раз ему нравится... Пусть. Пусть щекочет дыханием шею, пусть целует, прижимает к себе... Пусть.

Я немного шокированно осознала, что не в состоянии оттолкнуть Елисеева. Противного Елисеева! Моего одноклассника!

Очнись, Алёна!

Но тело испытывала лишь хлёсткий острый восторг от наших поцелуев. От искрящих синих глаз, в которых я утонула, подняв голову.

Он был другим. Он аккуратно гладил меня, прижимал к торсу, который оказался упругим и сильным. Мы в обнимку сидели на его куртке, молчали и обменивались поцелуями. А потом...

Горизонтальное положение, неуверенные охи и ахи, мой пульсирующий огонь внизу живота, который он сладко и волнующе погасил. Я и не знала, что Меф может быть таким нежным.