Меж тем Гурбан не уставал поражать. Он влез на кабину, достал из рюкзака флаг, развернул его и, ухватившись за короткое древко, принялся им размахивать. Очень разумно. Особенно учитывая, что вокруг полно питерских зомбаков, для которых полотнище с Георгием Победоносцем – все равно что красная тряпка для быка. Вот зачем командир таскал флаг все это время – чтобы подставить всю группу под удар, если им таки суждено будет выбраться из передряги живыми.

Трактор медленно пополз вперед. На сей раз Ашот не топил, газку не добавлял.

А что, если у Дана паранойя? Чего он постоянно подозревает всех? Что бы сказал на его месте покойный Фаза? Заверил бы всякого, что командир в курсе дел и всех вытащит одной левой, а второй правой накажет любого врага в неограниченном количестве. Вот только самому великану вера в Гурбана не очень-то помогла…

Короче, хоть так, хоть эдак, а поведение командира Дану не по душе. Совсем, что ли, крыша протекла из-за гибели последнего бойца из его начальной команды? Фаза ведь был последним, а до него – Ксю. Больше харьковских вольников не осталось, Гурбан сам-один теперь, доставщики не в счет.

Багровая пустота в конце улицы, до которой уже рукой подать, пыхала в лицо жаром. Гурбан размахивал над головой флагом. Ашот хмурился и сильнее сжимал руль. Мариша рядом с ним мечтала наконец куда-нибудь приехать – хоть к черту на кулички, хоть в самое пекло – лишь бы вылезти из кабины и разогнуться, а то позвоночник коромыслом. Полковник Самара вроде отошел от передоза «тоником» – не делал больше глупостей, сидел молча.

И то ли сигналы Гурбана подействовали, то ли еще что, но обстрел прекратился. Грохот стих. От наступившей тишины зазвенело в ушах. Данила во все глаза смотрел по сторонам, ожидая неприятностей.

Все так же неспешно трактор дополз до конца дороги. Ландшафт впереди впечатлял. Руины пылали. Все, что не сгорело во многих прежних пожарах, не истлело за годы под осадками и ветрами, теперь дымилось, искрило и выделяло теплоту. Тут не то что колесами – на гусеницах проехать проблема. На месте Ашота Данила поступил бы точно так же – остановил бы тачку.

Тут и там валялись куски тел в тлеющей униформе. Отутюжили здесь всё по-мужски, всерьез. Зомбаков положили немеряно, зачистили Территорию. Жаль, это ненадолго. Скоро ленинградские командиры подтянут сюда свежие силы, пока что сосредоточенные в том районе, где побывали «варяги».

Не прекращая размахивать флагом, Гурбан принялся молотить каблуком в потолок кабины – мол, хрена ты, толстый боров, встал, неужто чресла надоели?

– Командир, яйца мне еще нужны. Но это же безумие! Тут не проехать!

– А я говорю – вперед!

Лицо Ашота побагровело, а нос, крупный, мясистый, наоборот, стал белым-белым.

– Если погибну, считайте меня коммунаром, – невесело пошутил он и вдавил педаль газа. – Господи, проведи колесницу свою! Пусть руины разверзнутся и аки посуху…

Бульдозер, рыча, выбрался на пустошь, окружающую Стену. К многочисленным мерзким ароматам добавилась вонь паленой резины. Полковник принялся яростно тереть нос. Ему небось несладко – ближе всех к руинам. На балке отвала все равно что на решетке гриля.

Трактор тряхнуло. Дан едва не слетел с подножки. Мариша ударилась лицом о сетку, разбила губу. Полковника едва не сбросило в угли, выглядел он неважно – не хватало еще, чтобы свалился без сознания. Совсем недавно Данила готов был застрелить наглого питерца, он до боли стискивал зубы и отворачивался, не в силах смотреть, как Мариша прижимается к нему. А теперь Дан сочувствовал Самаре, беспокоился о нем. Вот что значит – плечом к плечу в бою побывали. А может, и ни при чем тут плечи и все дело в том, что сказала Дану Мариша. А сказала она следующее…

– Поднажми! – рявкнул сверху Гурбан. – Время дорого! Нету времени!

Массивные, сотню раз крашенные, но все равно ржавые створки шлюза впереди, скрипя и содрогаясь, начали разъезжаться, пусть медленно, натужно, но все же приглашая в гости. Гурбан отшвырнул флаг, тот упал в огонь, вспыхнул. С патриотизмом у командира проблемы, ему в высшей степени плевать на символику острога.

Ашот поднажал. Тем более что под колесами появилась дорога. Со Стены на колесницу Господа мрачно взирали стволы пушек, пялились бойцы в респираторах на рожах и со снайперками у плеч. Данила подмигнул им – мол, свои едут, берегите патроны и нервы.

К счастью для «варягов», с психикой у стрелков полный порядок, ни один диверсант у шлюза не пострадал. Еще чуто́к, считаные метры – и Территории останутся позади, Москва радостно примет своих граждан, своих защитников. Хотелось бы верить, что радостно…

Только отвал «Кировца» пересек границу шлюза – белую полосу на полу, створки ворот принялись съезжаться. И то верно, чего калитку держать открытой, вдруг гость непрошеный войдет, копытами постукивая, клыками позвякивая?..

Белая линия осталась позади. Створки с лязгом сомкнулись. От колес трактора нестерпимо несло паленой резиной. Послышался хлопок, колесница Господа накренилась, потом второй хлопок, третий и завершающий – все колеса лопнули, «Кировец» просел. Что называется, приехали, не кантовать.

Данила спрыгнул на влажный бетонный пол шлюза. На всякий случай отбросил автомат и поднял руки над головой, чтобы видели – пусто, вот они, пальчики. По опыту знал: в караулах служат очень подозрительные ребята, предпочитающие сначала стрелять, а потом уже извиняться перед родственниками покойников. Полковник Самара сполз с балки, упал на колени, но нашел в себе силы подняться. Он тоже избавился от оружия, заметив нацеленные на трактор и его экипаж стволы местных бойцов. Отвалилась дверца – в буквальном смысле, с грохотом рухнула на бетон, – Мариша выбралась на оперативный простор, с хрустом разогнулась. Маркус неспешно спустился.

Из бульдозера появился Ашот:

– Эй, Петрушевич, конем ходи!

– В следующий раз, Ашотик, ты своей задницей прибор прикроешь. Она у тебя большая, сгодится. А ты, Сташев, чего ржешь?

Дана покоробило:

– Ты опять, да? Мне это все надоело!

Мариша сделала вид, что не услышала.

Трактор и «варягов» окружили вооруженные люди. Командир их не отличался интеллектом – нет, чтобы поздороваться, предложить напитки и закуски, девочек и джакузи, он велел бросить оружие и не делать глупостей. Первое «варяги» уже и так выполнили, а второе… Какие же они тогда «варяги», если без глупостей? Тогда их сразу надо перевести в ППС[13]и вооружить резиновыми дубинками массового поражения. А что, чем не служба? Отработал – выпил – спать. Отработал – выпил – ну, понятно…

Гурбан молчал, поэтому почетную обязанность установить контакт Данила взял на себя, аплодисментов не надо.

– Здравствуйте, бойцы! Благодарю за службу! Вы прекрасные воины прекрасного острога, только вашими стараниями, только вашими… – И вот тут красноречие его дало сбой. – Короче, парни, опустите стволы. Мы ж свои.