— Значит, в Новую Испанию.

— Отсюда корабли не ходят, капитан. Надо переправиться на ваш еретический остров. Туда иногда заходят наши торговые корабли. — Он не сводил глаз с дублонов.

— Дорогостоящее путешествие, несомненно. — Я постарался принять сочувственный вид. — А если вы согласитесь выполнить мою просьбу, оно обойдется вам еще дороже. Посему предлагаю вам это. — Я легонько позвенел монетами в ладони. На свете нет звука приятнее мелодичного звона золота. — Вероятно, вы помните сеньору Гусман?

Он кивнул с совершенно непроницаемым лицом.

— Я держу в плену де Сантьяго с женой. Деловой интерес. Парень должен остаться в живых.

— Я понимаю. У него есть богатые друзья, капитан.

— Но сеньора Гусман? — Я пожал плечами. — Что мне делать с ней? Ее муж разорился, и теперь он мертв. У нее нет ни гроша. Я мог бы убить ее, но Ромбо возражает. Для него это вопрос чести. Ну, вы понимаете.

— Si.

— Вы можете помочь мне, капитан. Можете отвезти сеньору Гусман обратно в Испанию. Этих денег с лихвой хватит на покрытие всех расходов.

Охеда не расцеловал меня, но я видел, что он готов броситься мне на шею. Мы вернулись на «Магдалену» вместе, я расковал Эстрелиту и передал ее на попечение Охеды. Они взялись за руки еще прежде, чем скрылись из виду.

Мог ли я уладить дело, не выплачивая двух дублонов? Да черт возьми. Охеда сам заплатил бы мне за Эстрелиту, поставь я вопрос таким образом. Но так я получал гораздо больше удовольствия от своих денег, чем парни, тратящие свои средства на то, чтобы напиваться до потери сознания или покупать девок, на которых ни один нормальный человек не позарится. Кроме того, я все еще питал слабость к Эстрелите. Небольшую, но питал. Я не хотел связываться с ней, но и не хотел, чтобы она страдала. С двумя дублонами они с Охедой наверняка смогут добраться до Испании через Ямайку, а я хотел именно этого. Я остался доволен найденным решением. И по-прежнему доволен.

Затем я обсудил ряд вопросов с Дюбеком. Он провел на «Магдалене» больше времени, чем я, и меня интересовало его мнение о мореходных качествах судна. Дюбек считал нужным поместить чуть больше груза в кормовой части. Он сказал об этом Ромбо, и они решили попробовать. Мы планировали купить значительное количество боеприпасов для больших орудий — ядра, картечь, шрапнель, возможно, даже книппели. Они погрузят все боеприпасы на корму и посмотрят, как поведет себя корабль.

Он полагал, что большинство людей вернутся на борт. Несколько человек, сказал Дюбек, намеревались взять деньги, уже выплаченные мной, — главным образом, деньги де Сантьяго и Гусмана — и отправиться домой во Францию. Я спросил насчет Нового Орлеана, поскольку знал, что он принадлежал Франции, прежде чем Америка захватила его. Дюбек никогда не слышал о таком городе. Дальше на север, сказал он, есть провинция под названием Акади, но вряд ли кто-нибудь из наших парней направится туда. Я поначалу подумал, что, возможно, Акади — другое название Луизианы, но, если послушать Дюбека, складывалось впечатление, что данная провинция расположена севернее Северного полюса.

Слова Дюбека заставили меня обеспокоиться по поводу укомплектования моих кораблей личным составом (кадрового обеспечения, как выразился бы епископ Скалли), хотя здесь я мало чего мог поделать. Теперь у нас будет не три корабля, а два, следовательно, Жарден, Антонио и несколько других парней с «Розы» перейдут на «Магдалену» или «Кастильо бланко». Это хорошо. Но мы потеряем людей в Порт-Рояле, причем не только тех, кто отправится домой. Мы неминуемо потеряем здесь людей, и я ни черта не могу сделать, кроме как выплатить всем доли, причитающиеся от продажи «Розы», и сказать каждому лично, как он мне нужен.

Я обдумывал все это, пока болтал с Дюбеком, и позже, когда мы с Антонио проверяли вновь вырубленные порты и прочие работы, выполненные плотниками. Я рассказал Антонио про межкаютную перегородку, которую хотел снести, и крохотную потайную каморку, и мы с ним прошли в бывшую каюту Гусманов, чтобы взглянуть на нее. Плотники уже сняли двери обеих кают и начали сооружать новую раму для одной большой двери, следуя моим указаниям. Я стоял там, глядя на нее, и спрашивал себя, зачем я это делаю, если Новия покинула корабль. Мне одному вполне хватило бы места в задней каюте, а вторую я мог бы отдать Бутону. Я говорил себе, что когда-нибудь заведу другую женщину, — легко представить все, что я говорил себе тогда. Но я сам себе не верил, сколько бы раз ни повторял мысленно одно и то же.

У меня будет большая каюта с тремя окнами, чудесная каюта со слишком низким для меня потолком, и здесь я буду спать ночью, растянувшись на двух расстеленных на полу одеялах, если только не решу ночевать на палубе. Однако я знал: сегодня ночью мне будет трудно заснуть, где бы я ни лег.

Чтобы переменить тему, я сказал:

— Мы возвращаемся обратно на Испаньолу, Антонио. Ты был там когда-нибудь?

— Нет, капитан. Там есть золото?

«Только то, которое отняли у меня», — подумал я, но вслух не сказал.

— Там могут быть люди, буканьеры. Испанцы прогнала часть буканьеров с острова, возможно — всех. Только мне думается, несколько человек там все же остались, и они мне нужны. Они меткие стрелки, но не моряки. Кому-нибудь придется обучить их морскому делу, и на «Магдалене» они… Ты хочешь что-то сказать?

— Думаю, мы сумеем набрать людей и здесь, капитан. Возможно, недостаточно, но двое уже приходили, пока вы отсутствовали. — Он потер подбородок.

— Хотели наняться на судно? Жаль, что ты не взял их. Они нам пригодились бы.

— Я пытался, капитан. Но мы плохо понимали друг друга, коротышка и я. А верзила понимал еще меньше. Так мне показалось.

— Ладно, может, они еще вернутся. Как у Жардена успехи с навигацким делом?

Антонио сказал, что настолько хорошо, насколько можно было ожидать: старшина-рулевой учит Жардена арифметике, и он уже умеет пользоваться квадрантом, но еще плоховато читает карты.

— Он умеет обращаться с лотом?

— О да, капитан. Уже научился. Он знает порядковый счет, видите ли. И еще умеет складывать и вычитать простые числа, что меня удивило. Его надо обучить письменному счету. Сейчас мы занимаемся также с капитаном Ромбо. С ним полегче, он умеет умножать и делить, а равно читать и писать.

— Как насчет старшины-рулевого? — спросил я. — Он тоже должен учиться.

— Он учится, капитан. Курс прокладывать уже умеет. Еще не очень хорошо, но лучше…

Тут кто-то прокричал:

— Эй там, на белом судне! Капитан Крис на борту?

Кричали по-английски, и я едва не свернул шею, поворачивая голову.

На причале стояли двое мужчин, оба размахивали руками. Мне они показались примерно одного телосложения — среднего роста дюжие ребята, — но я сказал Антонио:

— А вот и парни, о которых ты говорил.

Он помотал головой, но я не обратил внимания. Я проорал: